Глава 2
Не откладывая дело в долгий ящик, я открыла шкаф и достала оттуда большую дорожную сумку на мое счастье лежавшую на самой нижней полке, с которой я могла достать ее, встав на колени. Проделав все это, я стала укладывать вещи. В нее полетело все, до чего я только могла дотянуться: вещи, полотенца, учебники (между прочим, из школьной библиотеки), процие школьные принадлежности, тетради для записей и рисунков (анкеты и все такое прочее), старый кассетный плеер, фотоальбом на 200 станиц и игрушки – в результате чего сумка оказалась неподъемной. Но это мало заботило меня, так как я упорно иду к цели, пока не пойму, что не могу этого сделать.
После сборов, я довольно быстро оделась, прихватила конверт с крупной суммой денег, отложенных мне на новые вещи, который мама непредусмотрительно оставила на столе и подошла к двери, продвигая сумку левым крабом.
“Ну, все, - подумала я, подходя к выходу и чувствуя, как начинает кружится голова. – можно разворачиваться. Дверь все равно закрыта.”
Чтобы доказать это себе и понять, что старания мои были все же не игрой, а настоящим намерением убежать из Москвы и как можно скорее, но были разбиты непреодалимым препятствием в виде запертой двери, от которой у меня нет ключа, я предварительно прислонившись к стенке, дернула ее на себя, но, вопреки моим утешительным мыслям в виде: “Ну, я же попыталась все-таки…”, дверь оказалась не запертой. (Видимо, мама оставила ее открытой, чтобы ко мне временами заглядывала соседка.) Я долго стояла у открытой двери, размышляя, бежать мне или нет, но потом, ллубоко вздохнув и представив, что меня ждет дома, и чего я по нерешительности своей могу лишиться, вышла за дверь, которую не решилась закрыть за собой.
Пара шагов от дверей, и я поняла, дом остался позади. Я чувствовала себя песчинкой в океане, потерявшися маленьким котенком посреди огромной площади главной улицы. Мне стало страшно оттого, что сзади у меня больше нет подстраховщиков, в виде мамы или отца, которые поймают если вдруг начну падать, так что если начну, то упаду и никто мне даже встать не поможет. Тогда у меня была мысль развернуться и вернуться в квартиру, пока я дейсвительно не на что не напоролась, но вся проблема была в том, что разворачиваться назад было еще страшнее, возможно, это меня и спасло.
Наконец, спустя минут пятнвдцать после выхода из квартиры, (благо дверь во всторое крыло, около лифта вечно сломана и открыта, как и дверь к лифту) я добралась до злополучных лифтов, раздумывая, как мне его вызвать и как зайти. Тут раздался шум двигателей подъемного механизма, двери разъехались и из кабинки вышла девочка-соседка Вика.
- Привет! – поздаровалась она. – Ты что, уезжаешь?
- Да, - соврала я. – К бабушке. Ты не могла бы постоять в лифте, чтоб я зашла? А-то он закрооется, пока я возиться буду.
- А родители твои где?
Я задумалась, тут уж не соврешь, Вика очень хорошо знает мои возможности, так как мы живем в соседних квартирах и она часто ко мне заходит. Но упускать возможности было нельзя, больше она не появится.
- А они меня отпустили, сами внизу ждут!
- Да? Я их не видела у подъезда…
- Ну, так ты поможешь? – переменила я тему.
- Да, конечно, - видно было, что она мне не поверила, но отказывать не стала.
Лестница, подъезд, наскоро пойманное такси – все слилось для меня в нечто непонятное, о чем лучше не распространяться. Скажу только, что только после выхода из дома на улицу, я уже была чучелом. Джинсы были в грязи, шнурки на ботинках развязались и болтались по серому асфальту и путались под стопами, на руки было страшно смотреть, так как они были в пыли. В общем, чтобы не лить слез, скажу, ползать по лестницам не так уж приятно, хотя и забавно.
Но, как бы там ни было, я все же добралась до аэропорта, солгав таксисту, что опоздала на автобус, в котором родители отправились до “Шереметьево”.
- А что это у тебя за вид? – усомнился он.
- Я упала, - откровенно призналась я.
- Здесь тебе не льготная маршрутка, чтоб всех упавших подбирать! Езжай на автобусе!
- Но Вы не поняли, я заплачу!
- Сколько?
Я просчитала в уме возможные суммы. Как-то я слышала, что билеты до Нью-Йорка стоят около десяти тысяч, в моем распоряжении было пятнадцать.
- Три, - без колебаний сказала я. – Тысячи. НАЛИЧНЫМИ!
- Так что ж ты сразу не сказала?! – выкатил на меня глаза таксист. – Залезай!
- Другое дело, - буркнула я, забираясь на заднее сидение.
Путь предстоял не близкий, но я молча и терпеливо сидела на заднем сидении автомобиля и любовалась мелькавшим за окном пейзажем. Май месяц. Уже было довольно тепло, хотя и не жарко. Деревья были уже зелеными, солнце слепило глаза. Я рассматривала свое отражение в зеркале заднего вида. Русые до плеч волосы, карие глаза, покусанные губы. В принципе, все говорят, что я ничего, если не смотреть на ноги, но я все же сомневалась, что смогу соблазнить мужчину моей мечты. Ведь я – ребенок, учусь всего лишь в третьем классе, а он – уже взрослый ученный, ему где-то около двадцати шести. Шестнадцать лет – не такая большая разница лишь для людей более старшего возраста, например, 25 и 41 или 30 и 46, а не для той ситуации, в которой оказалась я.
Наконец, аэропорт. И снова мне пришлось там лгать про то, что родители скоро подойдут, а мне нужен билет. Когда не верили – давила на жалость, делая вид, что я бедная-несчастная. Поразительно, но это сработало. (всегда поражалась нашим согражданам, но похоже, у них в крови болтаться из крайности в крайность) Я получила драгоценный билет, правда пришлось пристроиться к каким-то чужим людям, но ведь это же не цена за мечту?  Вот и я тоже думаю, что не цена.
В самолете я оказалась с большим трудом, но мне снова кто-то помог, правда не помню, кто это был. Я заняла свободное место в кресле у иллюминатора и, не дожидаясь команды привела спинку кресла в нужное положение и пристегнула ремни. Вскоре самолет рейсом Москва-Нью-Йорк взмыл в небо.
Смотря на проплывающие под самолетом облака, я размышляла о будущем, которое спланировала еще несколько месяцев назад. Я хотела быть икс-менкой и никак иначе. И я ей стану! Вопрос только как, ведь я обычная девчонка а не мутантка. Меня могут не принять, и еще смущало слово “Институт”, что сулило еще и о не подпадании под возрастную категорию. Ну и ладно! Я уже в самолете! Отсупать некуда! Оставалось лишь ждать.

Глава 4
Не знаю, сколько времени прошло с момента, когда я так бессовестно вмешалась в ход битвы между Икс-менами и Мародерами, только луч света, пробивающийся сквозь не плотно задернутые бирюзовые занавески скользнул по моему телу и остановился на лице, что заставило меня поморщиться и с трудом открыть глаза. Глдубоко вздохнув, я повернула голову и огляделась по сторонам.
Помещение было просторным и светлым. Стены были покрыты разбеленной желтой краской. Я лежала на высокой больничной кровати с металлической спинкой, стоящей вплотную к стене, по левую сторону от нее, стояли еще три кровати, застеленные покрывалами с ковровым рисунком. У тпротивоположной стены, у самого окна стоял стол с зеленой настольной лампой и кучей тетрадей и бумаг, лежащих на правом нижнем углу. А за столом в белом медицинском халате сидел Генри и что-то пыводил в одной из тетрадей.
В тот момент я почему-то подумала, что все еще сплю, поэтому собрав еще не востановившиеся силы, позвала его:
- Генри… - произнесла я еле слышно. – Генри…
Услышав мой голос, он обернулся и убедившись, что ему не показалось, отодвинул стул и подошел ко мне, и тут я поняла, что это не сон.
Приблизившись к моей постели, мужчина склонился надо мной и что-то спросил, а я лишь продолжала смотреть на него широко открытыми глазами, не в силах ни понять его речь, ни, соответственно, что-либо ответить. Не добившись ответа он подошел к шкафчику, висевшему на стене чуть повыше стола и достал медицинские инструменты, чтобы обследовать меня, но тут дверь открылась и в помещение лазарета вошла Джина.
- Хенк, я тут слегка поранилась, возьму пластырь, - сказала она, но тут перевела взгляд на меня, и спросила: - Очнулась?
- Да, - ответил Зверь, протягивая рыжеволосой телепатке упаковку с пластырем.
- Ну и как она?
- Я еще не успел обследовать, а так – молчит, - Генри вздохнул.
- Шок? – уточнила женщина.
- Нет, - ответил он, - похоже, она просто не понимает… И вот еще что странно: она позвала меня.
- Может, я попытаюсь поговорить с ней телепатически?
Получив утвердительный ответ миссис Грей-Саммерс подошла ко мне, и я услышала в своей голове ее спокойный ласковый голос.
“Привет!”
“Приветики!” – мысленно поздаровалась я.
“Как ты себя чувствуешь?”
“Счастливой, только плечо болит, - таков был ответ. – и ни слова не понятно. Я ведь русская и всю жизнь в Москве прожила”
“Я передам тебе свои знания,” - улыбнулась она и коснулась моего лба указательным пальцем левой руки, после чего спросила вслух.
- Ну теперь понимаешь?
- Да, - ответила я и поразилась, что без труда говорю по английски.
- Как тебя зовут? – продолжада допрос Джина.
- Честно? Алина. - начала я, - но лучше Элен.
- Хорошо. А я…
- Знаю. Джина Грей-Саммерс. И предполагаю, что здесь “Институт для одаренной молодежи”.
- Откуда ты знаешь? – удивилась она. – Ты мутант? Телепатка?
Я горько усмехнулась и глазами, молящими пощады, посмотрела на рыжеволосую женщину.
- Если бы… - вздохнула я. – Я вообще не мутантка…. А так хочется.
- Впервые слышу такое от обычного человека, - призналась Джина. – А как тогда ты узнала о нас, как добралась и зачем выпрыгнула неизвестно откуда посреди битвы.
- Знаю из телека, смотрела ваш проект, добралась на самолете, потом на такси, а на поле выскочила… Можно, это будет тайной?
- Твои родители, наверное, места себе не находят, ждут тебя в гостинице…
- Да никто меня в гостинице не ждет, я из дома убежала.
- Как?! – подняла брови Джи, - Так просто и сбежала?
- Даже записки не оставила! – гордо ответила я.
- А лет-то тебе сколько, что ты такая смелая?
- Десять и два месяца… А что?
- Джинни, - прервал наш разговор Генри, - извини, но я должен обследовать нашу смелую мисс, да и ко всему прочему, не считаю, что сейчас самое время беспокоить ее подобными разговорами.
- Хорошо, - сказала Джи, и улыбнулась мне на прощание. - Выздоравливай, камикадзе!
Когда за Джиной закрылась дверь, Генри подошел ко мне и откинул одеяло. Я с удивлением обнаружжила, что на меня надета белая ночная рубашка “больничного” образца, в которой я буквально утопала и больше ничего. Врач понял мое удивление, но говорить ничего не стал, а занялся осмотром моей раны, а точнее, шва оставшегося после нее.
- Ай! – вскрикнула я, когда он снял повязку и начал обрабатывать шов йодом.
- Что такое? – улыбнулся он, посмотрев на меня как на несмышленного младенца, - разьве больно?
- Немного, - сквозь зубы процедила я.
- Ну, надо потерпеть… Тебе еще повезло, что ничего не сломано, иначе бы пришлось накладывать гипс. – Генри закончил с обработкой и заклеил шрам пластырем. – А у тебя крепкий организм!
- Да?
- Не каждый так легко может отделаться от атаки Злыдня.
В этот самый момент я молила Бога, чтобы он не увидел, как я густо покраснела. Мне было лестно и немного стыдно. Представляю, сколько бедненьким иксам придется повозиться со мной, прежде чем выставить за дверь или принять в команду.
- Ты рада? – услышала я вдруг вопрос Зверя, знать бы еще о чем он спрашивал.
- Что ты имеешь в виду? – очнулась я.
- Я сказал, что швы можно будет снять через неделю, - терпеливо повторил он. – Ты не слышала?
- Просто задумалась, наверно, - ответила я. – Я никак не могу поверить, что… что я здесь.
- Думаю, у тебя будет достаточно времени свыкнуться с этой мыслью.
- Правда?! – в моих глазах зажегся озорной огонек.
- Да, - ответил он, - но я бы не советовал тебе строить иллюзии. Врядли это надолго.
- Я понимаю… - вздохнула я. – Я ведь смертная…
- Все мы смертны, - Генри погладил меня по волосам. – Ну, отдыхай! Я зайду попозже. Или попрошу зайти Джину. Вы с ней быстро поладили!
- Она красивая и добрая, - вырвалось у меня. – А ты еще к этому еще и умный.
- Спасибо за комплимент, - он еще раз улыбнулся. – До встречи.
С этими словами он вышел, бесшумно затворив за собой дверь, а я осталась одна. Мысль о том, что я нахожусь в “Иксе” (пусть даже и в лазарете) приятно грела душу, но еще сильнее ее грело то, что я говорила с Генри, что он прикасался ко мне. Казалось, все мои сказочные сны сбылись в один этот миг, но меня действительно занимал вопрос, долго ли продлится мое счастье.

Глава 6
Ласковое майское солнце просунуло свой лучик в окно лазарета и ласково погладило мою щеку. Я открыла глаза, и, повернушись на живот, посмотрела на часы, висевшие над кроватью. Было еще только без пяти шесть, поэтому я снова повернулась на бок и с головой накрылась одеялом, чтобы заснуть еще по крайней мере, часика на два или три. Но только я начала проваливаться во вновь накатившую волну безмятежного сна, я услышала мужской голос у себя над ухом:
- Подъем! Уже утро!
- А? Что? – я, изогнувшись, посмотрела в сторону “голоса” и увидела Генри.
- Пора вставать, девочка, - улыбнулся он. – Все начали подниматься уже пятнадцать минут назад.
Я с сомнением посмотрела на мужчину. Ну, не может быть, чтоб так быстро пролетело время! Я нехотя перевернулась на живот и глянула на часы. Было только ШЕСТЬ!!!
- Но ведь еще совсем рано! – проныла я, протирая заспанные глаза. – Вы что, все в такую рань встаете?
- Ничего, привыкнешь и ты! – Зверь помог мне сесть на постели (я бы и сама могла это сделать, но возражать не стала) – Вставай, не строй из себя неженку.
Когла он взял мою руку, я почувствовала кожей шелк его шерсти, и настроение сразу улучшилось. Все происходило так, как в начале самых моих потаенных снов: ранним утром меня разбудил любимый, дал мне руку… Только сейчас я не спала и проснулась по-настоящему, не хватало только двух вещей – завтрака в постель и… взаимности. Я понимала, что здесь и сейчас я для него отнюдь не спутница всей его жизни, а всего лишь пациентка, причем МАЛЕНЬКАЯ пациентка, и только поэтому он придельно со мной ласков. Не знаю, заметил ли он, но в тот момент в моих глазах загорелся озорной огонек, чего практически никогда не бывает, все говорят, что мои глаза никогда не блестят, и с губ чуть было не сорвалось заветное: “Люблю тебя”. Чтобы подавить это нелепое желание признаться, я резко выдернула свою руку из его ладони и села немного поглубже.
- Сейчас, - я провела рукой по волосам и придвинула к себе сумку в поисках тапочек. – А ванна и все, что с этим связано тут где?
- По коридору и направо, вторая дверь по левой стороне, - сообщил он. – Ладно, не буду тебя смущать.
- А… - начала было я, но мужчина меня перебил.
- Если ты хочешь спросить про твои утяжеленные четырехопорные трости, то посмотри в конец кровати.
Я последовала его совету и увидела, что моя “вторая пара ног” стояла возле противоположного конца кровати. Улыбнувшись как можно более милой улыбкой, я поблагодорила Генри перед тем, как он вышел. Затем нашла в сумки тапки и, добравшись до крабов, направилась в указанном направлении.

Через сорок пять минут я была готова выйти на всеобщее обозрение. На мне была одета фиолетовая ковточка с вышивкой в виде пятилепестковых цветов на рукавах, черные спортивные штаны с серой полосой по бокам и поять же черные, босоножки с закрытыми мысами и фиксированным жестким задником. Волосы я причесала на простой пробор и заколола с двух сторон голубыми заколками с приклееными на конец маленьким розочками из нежно-малинового цвета капрона или ситца. В таком виде я и спустилась в гостинную, где меня уже ждали икс-мены.
- Так ты и есть та самая малолетка-самоубийца бросившаяся под атаку Злыдня? – это бы первый адресованный мне вопрос, который задал Росомаха. – Симпатичная! Но я думал, что ты старше…
- Логан, ну зачем ты так с девочкой? – одернула его сидевшая рядом Шельма. – Врядли ей это приятно…
- Примерно такой реакции я и ждала, - вздохнула я. – Только я не хотела умирать, просто ххотела помочь… Защитить…
- Будто нам это надо! Кто тебя просил лезть?
- Совесть моя, вот кто! – ответила я гордо.
- Ладно, не будем спорить, - примирительно сказала Джина, - пойдемте лучше в столовую, давно пора завтракать!
Придя в столовую вместе со всеми, я первым делом огляделась вокруг. Столовая представляла собой довольно узкое, но длинное прямоугольное помещение, полностью отделанное деревянными досками темно-коричневого цвета, за исключением потолка. Дверь, покрытая лаком, находилась посередине стены. По правой стороне стоял ряд стульев, и длинный прямоугольный стол. Вдоль него с обеих сторон стоял ряд стульев с со спинкой из реек. Над столом висела картина в темной раме, на которой был изображен карп на серебряном блюде, фон картины был нежно-голубого цвета, что делало полотно более приятным для глаз. Вся левая сторона столовой была заставлена тяжелой мебелью. Там висели разные шкафчики с повседневной посудой и прочей утварью, которая может понадобится для серверовки стола и стоял огромный то ли буфет, то ли сервант со стеклянными створками, где стоял хрусталь и… бутылки с алкоголем.
“И это называется – школа!” – подумала я, обозревая все это великолепие.
Но чтобы попасть в столовую, надо сначалабыло пройти смежную с ней кухню – довольно небольшое помещение с желтыми стенами и белой кафельной плиткой над рабочей зоной. Она была квадратной формы, но дверь находилась в закутке, причем таком узком, что я (если учитывать, что крабам тоже нужна энная площадь) еле в него прротиснулась, (но другие ничего, проходят нормально). Середина кухни была пустой, а вдоль стен по левую сторону расплагались небольшой квадратный стол, поставленный вплотную к стене, два стула, задвинутых под него со смежных сторон и холодильник, а по правую – рабочая зона, куда входили плита, разделочный (рабочий) стол и мойка. Над рабочей зоной были такие же шкафчики, как и в столовой, но в них размещались приправы и посуда для готовки.
Я заняла место рядом с Джубили – юркой кареглазой этнической китаянкой, с короткими черными волосами, запонившейся мне по мульту тем, что почти вся техника, к какой она только ни прикасалась, взрывалась небольшим и не наносящим вреда здоровью ее и окружающих, взрывом. Ее сила – при желании испускать из ладоней нечто вроде салюта, за что и получила свое прозвище, что, кстати, в переводе на русский обозначает “Юбилей”. Лет до четыранадцати она жила в сиротском приюте, ее много раз удочеряли, но приемным родителям зачастую было трудно справлятся с неуемным взрывным характером девочки и они возвращали ее назад. Перед тем, как мутировать и попасть в “Икс”, Джубили жила в семье, где была принята как родная. С правой  стороны от меня сел Генри. Описывать его внешность, пожалуй, бессмысленно, но я все же сделаю это. На самом деле его совсем не отличалась от той, что показывали в мульте. Та же синяя шерсть, покрывающая все тело, те же черные волосы, торчащие в разные стороны словно в художественном беспорядке, те же слегка заостренные уши, примерно такое же накаченное телосложение… Единственное, что не удалось передать художникам, это пожалуй, глубина взгляда его голубых глаз, в который легко читались его ум и доброта – его душа, его внутренний мир, то, отчего перестаешь замечать спецефичность внешности. Напротив меня села Шельма – девушка, которую довольно побила жизнь. Достаточно того, что из-за своих способностей к поглощению энергии она не может прикасаться к людям голой кожей и, как следствие того, ей до сих пор не ведом вкус поцелуя, и. Если бы не этот небольшой недостаток, она бы, я уверена, была бы популярна у мужчин, ведь она – обладательница весьма привлекательной внешности. У нее выразительные темно-зеленые глаза, шикарные густые длинные волосы цвета засохшей крови, в которую так выразительно вписалась седина от самого лба и до середины волос, а ее фигуре наверняка позавидовала бы Дженефер Лопес. Но… Сейчас она смотрела на меня взглядом, в котором читались весьма смешанные чувства. Кажется, она жалела меня или же искала сходства.
- Такая маленькая и такая смелая, - прицокнул языком рыжий вор Реми ЛеБо, более известный под именем Гамбит, - Да еще и красавица! Будь ты старше…
- И тебе не стыдно?!! – искренне рассердилась я. – Ты ведь Шельму любишь, а делаешь ей больно…
Креол потупил взгляд. Все фанаты мульта давно уже знали, насколько сильна их с Шельмой любовь, но так же все знают, насколько часто он ей изменял, и какую душевную боль причиняло ей знание об этом. А он лишь улыбался и, зажигая очередную даму червей или бубнового валета, с милым французским акцентом говорил: “Ну, ma cherie, ты же знаешь… моя сила…” А я считаю, тупо оправдывать все пресловутой силой. Да, странная у него конечно способность – обольщать девушек одним взглядом, а еще он – эмпат, может чувствовать то, что чувствуют окружающие, это не считая его способности накаливать предметы до того, что они взрываются. (часто он использует для боя игральные карты или же металлический шест для ближнего боя) Расплатой за все это и неиспорченную внешность является то, что он не может воздерживаться. Хотя бы раз в неделю он должен переспать с какой-нибудь девушкой (причем, почти всегда с разными), иначе становится нервным и раздражительным. Злые языки судачат, что он только потому так долго с Шельмовкой, потому что она не может ему дать то, чего ему надо.
Вот и сейчас услышав от Реми своеобразный комплимент в мой адрес девушка с белой прядью в волосах встрепенулась и недоволно дернула плечами, и было такое ощущение, что она готова его придушить, взмыв предварительно под потолок, а затем скинуть бездыханное тело на головы сидящих за столом. А услышив мое едкое замечание, скривилась в усмешке.
- Устами младенца… - вдохновенно произнесла она.
- Так, давайте уже завтракать! – остудила наш пыл Ороро, и все разом замолчали.

Через пару минут после завтрака я зашла в лазарет за книжкой, а затем пошла в гостинную и расположилась на диване, дабы углубиться в чтение давно забытого мной сюжета, но не успела прочитать и пяти страниц, как сзади ко мне подошла Джина.
- Грызешь гранит науки? – спросила она.
- Скорее, мыльной оперы, - шутя отозвалась я.
- Тоже хорошо, - похвалила она. – Ладно, откладывай свое чтиво и идем, покажу тебе твою комнату.
- Мне выделили комнату?! – удивилась я. – На неделю?
- Ну, не спать же тебе в лазарете? – усмехнулась Джи. – Пойдем!
- Пошли, - я со вздохом отложила книгу в сторону, схватилась за крабы и поднявшись с дивана, последовала за Джиной.
Миссис Грей-Саммер провела меня по длинному коридору и остановилась у одной из дверей.
- Пришли!  - оповестила она, толкнула дверь и мы вошли.
Несколько секунд я, точно оцепенев, смотрела на представшей передо мной помещение. Оно было довольно просторное, выполненное в не очень светлых, но и не в мрачных тонах. Напротив двери было окно6 занавешенное тюлью и плотными шторами кремового цвета, попререк комнаты по левой стене стояла двухспальная кровать, застеленная белой постелью и покрывалом в тон штор с двумя тумбочками по бокам со стоящими на них ночниками, напротив был письменный стол с НОРМАЛЬНЫМ, как в столовой, стулом, над столом висели книжные полки. Рядом со столом стоял трехстворчатый шкаф для одежды, но что меня окончательно убило – это скромно притаившиеся за дверью возле кровати большой кровати детская кроватка белого цвета, поставленная вдоль стены и кресло качалка возле нее.
Как только я заметила это, я сразу подлетела к ней и провела по прутьям и, развернувшись, спросила у Джи:
- А чья это была комната? И зачем здесь детская кроватка?
- Ничья с некоторых пор, просто у нас тут пряталась одна женщина с ребенком и пряталась довольно долго, поэтому пришлось купить мебель для ее малышки, - отмахнклась Джина. – А когда беда миновала, она ушла, а мебель осталась. Но если тебе она мешает, можешь без стыда попросить кого-нибудь из мужчин убрать ее.
- Нет, не дадо! – запротестовала я, - будет лишнее местечко, куда сложить мягкие игрушки, ведь это так романитично – игрушки в детской кроватке. Как будто там действительно скоро появится малыш…
Эти слова с легким вздохом сорвались с языка до того, как я успела понять, что они значат. Несмотря на юный возраст, я очень хотела детей – двух девочек, близняшек, и, конечно же, от Зверя. Они мне дажеь снится начали с тех пор, как я созрела. Словно молили о своем скорейшем рождении. И вот еще один знак – я буду спать в комнате, где ужевсе готово для малыша. Не с проста все это, ой не с проста.
- Не появится, не кому его рожать. - вздохнула телепатка, - А ты любишь детей?
- Да, и очеь хочу своего. У меня будет много детей! Не меньше восьми!
- Ты же говорила, что твоя мечта – присоединиться к нам, - изумилась моему заявлению Джина.
- А разве одно другому мешает? – улыбнулась я.

Глава 8
Время пролетало очень быстро. Неделя неотступно приближалась к своему логическому завершению, и я с тоской считала дни. За это время все Икс-мены, о которых раньше я имела только лишь фанатское, превозношенное представление, предстали предо мной, как самые обычные в быту люди со своими радостями и проблемами. Так как в это время для всех, кроме экзаменационных классов, закончился учебный год, народу в учебной части “Института для одаренной молодежи”, по структуре своей напоминавшей школу-интернат было немного, и освобождались преподаватели довольно рано, находя время на общение со мной. Те же, кто в педагогический состав заведения не входил, (Циклоп, Шельма, Гамбит, Джубили) чаще всего пропадали на заданиях, и я их видела только вечером и то мельком. Но после битвы с “Братством” мистер Саммерс на правах боевого командира все-таки выкроил пару свободных часов для воспитательной беседы со мной. Никогда не забуду, какое желание к нецензурной брани он во мне пробудил. А было все вот как.
Визит “Братства свободных”, так и не переросший в настоящую битву, закончился довольно рано, но так как настроение у многих было изрядно испорчено, многие, включая и меня, не дожидаясь отбоя, отправились по комнатам. А на следущее утро, спустя всего пару минут после подъема, ко мне без стука вошел Циклоп.
- Да встала я, встала! – недовольно буркнула я, думая что Скотт пришел меня будить. – С добрым утром!
- С добрым утром! – серьезным тоном ответил визитер, семимильными шагами пройдя в комнату.
Остановившись прямо напротив, боевой командир посмотрел на меня сверху вниз и совершенно невозмутимым тоном спросил:
- Ну, и как ты прикажешь нам расценивать твое вчерашнее поведение?
- Ты о чем? – пожала я плечами, одновременно шаря возле кровати, пытаясь достать небрежно откинутые далеко от нее тапки.
- И ты еще будешь строить из себя благодеятельницу? – продолжал отповедь Саммерс. – Может, ты еще Злыдня начнешь защищать?!
Да уж, хорошенькое начала дня! Не успела проснуться, как меня уже отчитывают! И за что? За сочувствие!
- Если ты о битве, то прошу не передергивать! Это разные вещи!
- Ты защищала наших врагов, этим все сказано! – заявил боевой командир. – А с виду такая невинная! А может, ты вообще шпионка, посланая Мистикой?
- Да, конечно, - усмехнулась я, - а еще мне сорок лет, и я – ее сестра! Мистер Саммерс, вы хоть думайте, о чем говорите! Я вовсе не одобряю действия миссис Даркхолм и уж тем более, не оправдываю ее! Если бы ее взял на себя кто-нибудь еще, я бы ни звука бы не издала, хоть бы ее застрелить хотели!
- Тогда в чем же дело?
- А в том, что кем бы Мистика не являлась в социальном плане, какую бы угозу не несла обществу, для Шельмы она в первую очередь – мать! Пусть не родная, не генетическая, это не меняет абсолютно ничего, а наоборот – должно усилить чувство благодарности! А всесто этого Шельмовка киддается на нее со столом.
- Это была самооборона! А если Мистика хотела ее убить?
- Ничего она не хотела, иначе бы не остановила битву! Просто со стороны гораздо больше видно, чем просто. Мистика очень любит Шельму, и поэтому я не могла смотреть на эту битву!
- Ну, что ж, - вздохнул Циклоп. – Можешь оставаться при своем, ведь через пять дней тебя тут не будет! Ороро давным-давно приняла к сведению твое поведение и, думаю, так просто тебя здесь не оставит.
“Мог бы и не напоминать!” – с досадой подумала я.
На этом наш разговор был закончен. Скотт покинул комнату, а я осталась одна наедине со своими мыслями. Сказать, что я была расстроена ранним визитом боевого командира было бы преувеличением, но настроение было испорчено на весь день. Ко всему прочему, я вовсе не была уверена, что Цика стал бы тратить на меня свое бесценное время по собственной инициативе, а значит, его кто-то попросил об этом и, возможно не один икс-мен, а большинство состава. Странно, мне, никогда не воспринимавшей чьи-то нотации всерьез, при этой мысли вдруг стало стыдно за свое вчерашнее поведение, пришло осознане того, что это только для меня произошедшее минувшим вечером – вопиющая несправедливость дочери по отношению к стоящей на кривой дорожке, но все же любящей матери, и только я одна (к сожалению или счастью) видела в битве конфликт матери и дочери. Ко всему прочему, только сторонним зрителям и фанатам мульта или комиксов были известны глубокие чувства Рейвен, а для обитателей Икса она, несмотря ни на какие связи с Шельмой, оставалась врагом наравне со всеми остальными “плохими парнями”. Предчувствуя грозящие моей шкурке неприятности, я решила не показываться никому на глаза, даже не хотела спускаться к завтраку, сославшись на плохое самочувствие, жуткую головную боль и отсутствие аппетита в одном флаконе.
В пять минут восьмого ко мне постучались, но ответить я не удосужилаась, не имея ни малейшего желания выслушивать еще чьи-либо нотации. Видимо поняв, что я нахожусь не в самом лучшем расположении духа, посетитель решил войти без приглашения, и я лишь услышала, как открылась дверь. Уткнувшись лицом в подушку, тайно сгорая от стыда, я не хотела даже знать, кто посетил меня и поэтому, с присущей мне в таких ситуациях холодностью, произнесла:
- Прошу оставить меня в покое!
- Что с тобой? – я почувствовала, как визитер, оказавшийся Зверем, положил руку мне на спину. – Сначала не явилась на перевязку, теперь не собираешься идти на завтрак.
Повернувшись, я посмотрела на Генри полными стыда и диковаточти глазами.
- Ничего, - откликнулась я. – просто мне очень плохо и аппетит совершенно отсутствует!
- Не заболела? – профессиональным взглядом опытного врача посмотрел на меня он. – Может, мне стоит тебя обследовать?!
- Не стоит, - абсолютно неокрашенным тоном сказала я, - здоровье мое идет на полное восстановление, не Вы ли, мистер МакКой, сказали мне это на предыдущем осмотре?
- Я совершенно не понимаю, в чем причина такой разительной перемены? – мужчина был явно обескуражен моим, полным горькой иронии и коварного ехидства ответом. – Еще вчера ты была жизнерадостной озорной девчонкой, декламировала стихи, пела… А сейчас я вижу перед собой дикого, полного смятения и агрессии зверька с колким взглядом. Какие же обстоятельства могли тебя так сильно изменить за несколько часов?!
- Никакие. Все то, что было вчера – глупости! Мне не стоило так себя вести! Ни к чему хорошему это не привело. И вообще… Это было до сражения. А сейчас я вообще ничего не хочу. Отныне считайте, что меня тут уже нет, все равно недолго осталось…
- Так вот в чем дело? – догадался доктор. – Ты переживаешь из-за случившегося? Не стоит предавать этому значения!
- Ага “Не придавай значения” – фыркнула я. – С утра уже пришли, отчитали, сравняли с последней гадюкой, а ты говоришь, значения не придавать! Наверняка ведь все считают меня общеопасной личностью, под стать “Марадерам”.
- И кто же посмел тебя обидеть? – спросил он, стараясь сохранять придельно серьезное выражение лица.
Ну вот, Генри и правда считает меня маленькой девочкой, ничего не смыслящей в жизни, иначе бы выразился иначе. Может, мне и правда не на что надеятся? Изо всех сил сдерживая негодование, я честно призналась:
- Циклоп. Но врядли эта мысль пришла ему в голову без чьей-то помощи!
- Неужели ты обвиняешь Джину?
- Нет, что ты?!! – оживилась я и села на кровати, - Джинчик мне как сестренка старшая, как я могу ее в чем-либо обвинять?!
- Тогда, кто же по-твоему мог надоумить Скотта прочитать тебе проповедь на тему ненадлежащего поведения?
- Не знаю. Может, Гроза. У нас взаимная неприязнь. Или Шельма, ее мог обидеть мой поступок.
- Так давай ты спустишься и все выяснишь?
Я еще раз пристально посмотрела на собеседника: уж не шутит ли он? Выяснять отношения с кем-то из команды – риск схлопотать очередную порцию недовольства. Но поняв, что в его словах нет ни тени юмора или насмешки, нехотя поднялась с кровати и направилась в столовую.
За столом я старалась ни на кого не поднимать стыдливых глаз, вчерашнее веселье и связанное с ним чувство полного равенства улетучилось. Иксы говорили о чем-то своем, о планах выполнения какого-то задания, и я деликатно не вмешивалась. Но тут Шельма встала и собралась уходить из-за стола. Тогда я окликнула ее:
- Шел!
- Что? – она подняла на меня голову. В ее глазах читались смешанные чувства.
Я поднялась со своего места и подошла к девушке. Она непонимающе посмотрела на меня и пожала плечами.
- Шельма, - начала я неуверено, - прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Просто я повела себя так, как бы повела в своих фантазиях, совсем забыв, что на деле все обстоит иначе…
- Да ладно, ничего! – отмахнулась зеленоглазая, - в чем-то ты была реально права.

Прошло несколько дней, история со сражением стерлась из памяти многих, и только лишь косые взгляды Циклопа да многозначительные вздохи Ороро каждой встрече со мной напоминали о том неприятном недоразумении. Остальные же начали признавать, что за эту неделю привыкли ко мне, и им будет жаль со мной расставаться.
Я с видом пощипанного куренка вышла из лазарета после снятия швов. Нет, снимать швы не так больно, особенно если учесть, что эту процедуру проводил Генри, дело было в другом, в том, что теперь ничего не мешает Икс-менам отправить меня домой, адрес Гроза сумела у меня выпытать, развязав язык в одной из бесед, а билет был далеко не проблемой. Я зашла в комнату, оглядела приготовленные заранее чемоданы, ждавшие своего часа в углу комнаты, упала на пока еще застеленную кровать и заплакала. Мне очень не хотелось уезжать, ведь прикоснувшись к заветной мечте, так не хочется ее отпускать!
В комнату без стука вошла Джина и, увидев, что я разбита, села рядом и положила руку мне на плечо.
- Ты чего, не хочешь уезжать?
- Нет, - откликнулась я сквозь слезы, - не хочу! Я здесь чувствую себя по-настоящему на своем месте…
- Понимаю, - вздохнула Джи, - но ты же понимаешь, что не сможешь жить здесь? А если опять нападут и ты поведешь себя так же, как с Мистикой?
- Я больше так не буду! Я хочу быть полноправной икс-менкой, а способности, они ведь могут раскрыться позже!
- Но ты ведь…
- Я все смогу!!!
- Ну, хорошо, - согласилась Джина, - я попытаюсь что-нибудь сделать.
Произнеся это, телепатка вышла. Прошло полчаса, час, а ее не было. И вот, когда я уже думала, что у телепатки ничего не вышло, она, наконец, вернулась.
- Ну, - сказала она победным тоном, - радуйся! Мне удалось уговорить Грозу оставить тебя здесь для зачисление к нам!
- Спасибо, Джинни! – я бросилась ей в объятия. – Ты – прелесть!
- Но учти, - погрозила миссис Грей-Саммерс пальцем. Тебе надо будет работать и работать!

Глава 10
Прошло около недели, может, дней шесть или восемь. После сражения с “Друзьми человечества” я почувствовала себя по истине полноправной икс-менкой, а кроме того – приобрела еще одну хорошую знакомую в лице Глории Даркхолм. Росомаха и Скотт в один голос твердили, что, дескать, не могла я найти себе лучшего окружения. Однако, я парировала удар тем, что Глория находится в “Бейвильском братстве” совсем недавно и только по причине ближайшего родства с Мистикой. Гуляя с Джиной по магазинам или просто в парке, я уже не один раз встречала там Глорию-Самиру и не забывала обмениваться любезностями, несмотря на то, что это были пресловутые “Привет” и его формы. Сказать, что мы со старшей дочерью Мистики стали подругами было бы преувеличением, ведь все, что нас соединяло – это битва с “FOH” и не более того. Когда мы встречались, я видела, насколько девушке не хватает обычного общения и настоящих друзей, но не хотела обманывать ни ее, ни себя. Воспитанная в суровых правилах ислама, она казалась мне то слишком рано повзрослевшей, то, наоборот, впадающей в детство. За эту неделю я видела ее уже три раза и ни разу не отказалась поболтать с ней, радуясь в душе, что собеседница обладает способностями метаморфа, а не телепата, так как порой мне было с ней очень трудно. То она говорила об угнетениях, о поверхностном отношении матери к ее судьбе и о том, что она никогда не осмелится посмотреть в глаза Шельме и понять, чего лишилась, то вдруг перескакивала на рассказы о мусульманских обычаях и праздниках, о платках, золоте и верблюдах в качестве колыма. Гло могла часами восхищаться Пьетро, а потом вдруг заявить, что он – негодник - не дарит ей золота. В общем – с ней было сложно, и я старалась поскорее закончить разговор, чтобы ненароком ее не обидеть.
Вот и сейчас мы с девчонками вернулись из Торгового Центра, на пол пути из которого меня перехватила Глория и начала жаловаться, что дома ее “Приносят в жертву как барашка!”, из-за чего я поспешила в Икс.
Сейчас сижу у окна и обшиваю края самодельной салфетки с вышивкой “Happy birthday, Rogue!!!” со смайлами вместо точек под восклицательными знаками. В очередной раз обрезав нить и вставляя в иглу новую, я невольно заметила, что, несмотря на жаркий солнечный полдень, небо вдруг потемнело. Кляня погоду и Грозу (так как иного объяснения такой резкой перемены не видела), я отложила рукоделие и посмотрела в окно. Увиденное вызвало у меня противоречивые чувства, так как предо мной предстало нечто огромное, выполненное из металла, зависшее над спортивной площадкой, на проверку оказавшееся звездным крейсером Императрицы Лиландры. Увидев посторонний объект, я встала с места и насколько могла быстро пошла оповещать икс-менов о замеченном объекте, но так как “быстро” в моем понимании – понятие весьма относительное, неудивительно, что когда я добралась до места скопления Иксов, все уже были во внутреннем дворе. Не долго думая, я проследовала туда же и скромно встала в сторонке.
Крейсер Лиландры был просто огромен – во всю площадку для бейсбола, по форме он напоминал, пожалуй, бумажный самолетик, отлитый их прочного металла и отливающий серебряным блеском. Через пару мгновений раздался звук откачиваемого воздуха и на землю спустился трап, на котором рядом друг с другом появились Профессор на своей инвалидной коляске на воздушной подушке, одетый в темно-зеленый костюи и Лиландра в еще не снятых белых доспехах, слава Богу, хоть уже без шлема в виде бараньей головы.
Увидеть эту пару в живую было для меня великой честью, но я не решилась выйти из тени дома, так как к профессору я испытывала глубокое уважение и немного боялась… нет, не его самого, а того, что он, вернувшись на свой законный пост, он выгонит меня отсюда.
Увидев Ксавье, икс-мены бросились к нему, как маленькие дети и начали бурно приветствовать, да и сам Чарльз Ксавье не мог выразить своей радости вновь увидеть своих учеников, и особенно, что команда и без него смогла сохранить свою целостность. Тут профессор заметил меня.
- У нас новая студентка? – спросил он.
- Больше ученица, - улыбнулась Джина, - ей только десять лет.
- Очень занимательно, - отметил профессор, - мутации в таком возрасте – редкость. Реже бывают лишь врожденные и формы врожденных. Подойди! – профессор сделал пригласительный жест.
Я пару мгновений постояв в нерешительности, все же осмелилась подойти к нему, в то время как Гроза, не сдерживая легкой усмешки, объявила, что я и есть обычная девочка. На лице Ксавье отразилось легкое недоумение, заставив мой взгляд стыдливо уткнуться в землю.
Неожиданно за меня заступился Росомаха.
- Так и есть! – сказал он, - но эта “обычная” девчонка при желании может дать фору некоторым мутантам! Как она справилась с внезапно нагрянувшими “Друзьями человечества”.
- Да, - фыркнула Гроза, - если не учитывать, что месяцом ранее она бездумно выскочиила откуда ни возьмись во время битвы с “Марадерами”.
- Ну… - поспешила вмешаться я, -на поле битвы я выскочила по известной ребятам причине, а вот FOH на себя не возьму, их было четверо, я справилась с двумя, вырубив одного вот этим – я кивнула на краб. А два кило железа кого угодно из строя выведут…
Что было дальше в подробном описании не нуждвается, скажу, что после этих моих слов все начали высказывать свои “за” и “против”, в результате чего меня решено было все-таки оставить!

Итак, профессор вернулся в “Институт для одаренной молодежи” уже несколько часов назад, сейчас на стрелки на циферблате замерли между семью и восемью часами вечера. Пять минут назад начался торжественный ужин в честь возвращения профессора. С половины первого на кухне было сверхоживленно. Там все бренчало, гремело, шкворчало и лилось. Гамбит готовил свои фирменные французские блюда, Джина занялась пирогом с вишневым джемом. Я тоже пыталась помочь, но больше чем нарезку овощей для салата мне не доверили – опыт маленький!
Так что сейчас стол в столовой был накрыт белой праздничной скатертью и ломился от обилия еды, по краям стола стояли бутылки с хорошим красным вином, пакеты с соком и графины с минералкой, а комнату оглашали веселые голоса. Так получилось, что профессор и Лиландра сидели прямо напротив меня, рядом с ними с левой стороны от Лелки сидел Гамбит, а по правую руку от профа – чета Саммерсов. За время нахождения в “Иксе” вновь прибывших я успела их разглядеть. Ксавье, несмотря на свои шестьдесят четыре выглядел подтянутым и бодрым, разговаривал со всеми спокойным уверенным тоном, хотя и не скрывал радости от возвращения. Я знала, он – добрая и очень мудрая личность (тактично избегаю слова “человек”), однако я не могла выдержать взгляда его голубых глаз, казалось, он проникает сквозь тебя в самую душу, забирается в самые потаенные ее уголки, поэтому я старалась особо на него не смотреть. Лиландра же выглядела молодой, красивой женщиной лет двадцати восьми-тридцати высокого роста со слегка загорелой, но не смуглой кожей. У нее были большие голубые глаза, словно черной тушью окаймленные специфическими шиарскими метками, отдаленно напоминающими звезды, про волосы я лучше промолчу, чтобы не портить картины, скажу только, что ее прическа представляла собой типичную для шиарцев форму закругленной пирамиды черного цвета. Фигура у нее была тоже ничего, хотя и не идеальна – рост около ста семидесяти или семидесяти двух сантиметров, грудь маловата, бедра немного широкие, а талия нормальная, хотя и не шестьдесят. Под доспехами у нее скрывалосьчерное облегающее платье на брительках с открытой спиной, черные туфли-лодочки на десятисантиметровой шпильке и куча шикарных украшений. Я заметила, что вела себя женщина довольно осторожно, без лишних движений, словно боялась упасть и лучезарно улыбалась.
- Ну, еще раз с возвращением Вас, профессор! – провозгласил Рими, поднимая очередной бокал вина. – Лиландра, что ты одну воду хлебаешь? Давай налью! – и креол потянулся к бутылке с намерением налить напиток в бокал Императрицы.
- Нет-нет-нет, - замахала она руками, - мне сейчас нельзя!
- А что так? – вмешалась я. – Реми всегда говорит, что бокал хорошего красного вина за ужином взрослой женщине не повредит…
Лиландра загадочно улыбнулась и перевела взгляд на Чарльза Ксавье, тот согласно кивнул одним им известной новости.
- Ну, Элен, понимаешь, - начала Лиландра с лучезарной улыбкой, - Гамбит, конечно, прав, но дело в том, что мне и правда сейсас нельзя употреблять алкоголь в каком бы то ни было виде, ведь у меня скоро будет малыш от Шарля. Прада срок всего три недели.
“Ну, профессор! Ну, дает!” – не стесняясь подумала я. “В таком возрасте ребенка сделать!”
- Тогда понятно! – скромно произнесла я вслух. – Поздравляю Вас от всей души!
- Спасибо! – поблагодарила Императрица.
И понеслось!!! Теперь иксы начали поднимать тосты не только за профессора и его семейное счастье с Лелкой, но и за здоровье оной и будущего малыша. Я же, поняв, что начинается откровенная попойка, сославшись на усталость пошла к себе.

На следующий день, проснувшись утром подозрительно легко, посмотрела на часы и ужаснулась! Была уже половина восьмого. Странно, почему это меня никто не разбудил? На ципочках выйдя в ванную я поняла – все еще спят сном праведников после вчерашней гулянки. Не знаю уж, во сколько все разошлись, но засыпать мне пришлось под музыку и крики, доносившиеся снизу. Воспользовавшись образовавшимся свободным временем, я быстро умылась и доделала подарок Шельме – написала ей поздравительную открытку, прекрепив к вышивке.

Праздник Шельмы решено было провести утром и без размаха, она сама так захотела, ведь, по ее словам, разгулятся можно будет через три года – на тридцать, а сегодня ограничиться чаепитем.
Все собрались за столом около двух часов дня и, конечно же, начали с подарков и поздравлений. По сравнению с тем, что ей подарили остальные иксы моя салфетка меркла. Гамбит, как самый заботливый, подарил ей шикарное короткое красное платье и золотую цепочку, остальные ребята подарили по букету цветов и коробке конфет, в прочем, они были далеко не дешевыми, девчонки же дарили духи и косметику. И вот пришла моя пора.
- Шельминья! - начала я, не в силах придумать иной уменьшительно-ласкательной формы ее прозвища. – Я от всей души поздравляю тебя с Днем рождения и желаю всего-всего самого хорошего!
С этими словами я протянула ей коробку, обклееную цветной бумагой. Она с любопытством повертела ее в руках, прежде чем открыть, а я раскраснелась, думая, что надо было что-нибудь с девчонками купить, а не позориться на весь “Институт”. Открыв упаковку, Шел достала оттуда подарок и долго его рассматривала. По ее виду невозможно было понять, чего она хотела, но явно не этого.
- Это, конечно, очень скромно, но зато сделала сама! И мне стыдно, что ничего более достойного я тебе не подарила… Просто не было возможности…
- Нет, Эл, ты себя явно не ценишь! – улыбнулась она. – К тому же, ничего не может быть дороже ручной работы! Ты просто умничка!
Я покраснела еще больше, не считая себя достойной такой похвалы, и не совсем была уверена, что слова Шельмы – не простая дежурнаяь вежливость. Как бы то ни было, мы сели за стол. Праздник протекал довольно спокойно, я бы даже сказала, немного скучновато. Мы включили музыку, чтобы хоть как-то разгорячить себя и именинницу. Тут раздался звонок в дверь, тихий и немного робкий. Все вздрогнули и напряглись, так как визитеры в Институте бывают редко. Резко выдохнув, Шел сама направилась открывать и столбом застыла на пороге. По ту сторону двери стояла Мистика.
- Ну, здравствуй, дочка, - произнесла она довольно скромно, - пришла поздравить тебя с Днем Рождения!
- Спасибо, - буркнула виновница торжества, - но ты только зря потеряла время, придя сюда, так как пускать тебя внутрь никто не собирается!
- Я так и думала, - невозмутимо ответила метаморф, - но все же принесла тебе подарок. Точнее, это даже не подарок, а возврат давно потерянной вещи.
- Ну! – в нетерпении прервала речь дочь.
Рейвен замолчала и больше ни слова не говоря, протенула девушке зачехленную гитару и диск.
- Я давно хотела отдать тебе это, но все руки не доходили, - объяснилась она. – Теперь решилась. С днем рождения.
- Что ж, еще раз благодарю! – это уже была чистой воды вежливость. – Только я давным-давно уже не играла. И диск не мой.
- Это тебе от сестры. Некое уважение. На нем – запись. – не испытывая больше терпение икс-менки, Рейвен ушла.
Закрыв за матерью дверь, Шел вернулась к столу.
- Ты когда-то играла на гитаре? – спросила я.
- И пела, - подтвердила Шельма.
- Спой что-нибудь!
- Что? – она усмехнулась, - я ничего не помню.
- Ну, на вскидку!
И женщина заиграла. Мотив мелодии, на основе нескольких простых аккордов, был не знаком ни мне, ни другим. Проиграв вступление Шельма запела невероятно приятным для слуха вкрадчивым голосом примерно следущее:
“Свет фонарей отразится в глазах,
Душа моя обратилася в прах,
Один поцелуй, перечеркнута жизнь…
Слезы в глазах… А ты только держись!
Ты меня не вини, не хотела я зла,
Тогда я беспечной и счастливой была…
В горе твоем виновата одна,
Я плачу, и в тон мне плачет струна!”
- Ты сама это написала?!! – изумалась я, выразив всеобщие имоции.
- Да. Сразу после появления сил.
- Ты просто талант!!! Тебе надо было петь!
- Я хотела, но мутация все пересчеркнула.
- Не будем о грустном! – прервала я воспоминания. – Посмотрим диск?
Согласно кивнув, именинница включила запись, на которой была Глория-Самира. Она поздравила Шел с Днем Рождения, а так же пожелала всего, закончив тем, что счастлива от того, что хотя бы ей досталось материнское тепло. Закончила свое выступление девушка искуссным арабским танцем живота под знаменитую песню “Хабиби”.

Вот так в общих чертах прошел праздник.

Глава 12
Через неделю в школу, доживаю последние свободные деньки. Скоро “Институт для одаренной молодежи” наполнится толпами этой самой одаренной молодежи. Как мне рассказывали по секрету девчонки, контингент учеников, не входящей в команду,  был весьма разносторонним и, чаще всего, не самым простым, поэтому надо будет быть придельно осторожной, чтобы не попасть в дурную компанию. Неужели они всерьез думают, что я буду общаться с кем-то из учеников искренне? Не люблю загадывать в таких бытовых вопросах, но меня преследует ощущение, что никого достойного я не встречу, хотя бы потому, что не удобно сидеть сразу на двух стульях. Не обремененная мыслями на эту тему, я предпочитала ловить мгновения свободы общения, часто теперь бывая в комнате Шельмы. Мне очень нравилось наблюдать за тем, как растет ее маленький Алик, как мы ласково называем Александра; когда женщина отлучалась ненадолго и просила кого-нибудь побыть с малышом, я первая вызывалась помочь. На руки я, конечно, мальчика не брала – боялась сделать больно, но бутылочку иногда давала. В эти мгновения меня посещало свербящее сердце ощущение непонятной тоски, я думала о том, что у Шел уже есть ребенок, Лиландра скоро должна родить, может быть, кто знает, и Скотт с Джиной в скором времени соберутся завести малыша, а мне до этого ждать еще очень долго, так как Генри пресекает все разговоры о возможности скорого моего материнства на корню. По его словам, это безопасно можно будет осуществить не ранее чем через семь-восемь лет, но я ему почему-то не верю.
- Эй, ты идешь с нами в “ТЦ”? – ко мне заглянула Шельма.
- Конечно, я уже готова! – я отошла от окна и направилась к двери. – Ты Алика возьмешь с собой или оставишь с Лелкой?
- С собой, конечно! – с легкой тенью возмущения отозвалась та. – Можно подумать, Императрице есть дело до чужих детей!
- Тогда идем!

Уже два часа мы блуждаем по территории огромного Торгового Центра в трех остановках от Икса. Девчонки, казалось, готовы были скупить весь отдел женской одежды в купе с косметическим и парфюмерным (откуда только такие деньги?!), а сейчас непонятно зачем потащили в тряпки меня. На самом деле, я предпочитаю естественную красоту, не приукрашенную модными шмотками и тоннами краски, в чем Генри меня поддерживает; однако подруги, в особенности Шельма, такого о себе мнения не разделяли, считая, что, когда я появлюсь в учебной части Института, смогла без особых усилий покорить весь класс. Мне ничего не оставалось, кроме как утомленно вздохнув, подчиниться мнению большинства.
- Смотри, какое милое платье! – сняв оное с рейки, произнесла Джина.
Я с любопытством оглядела предлагаемый наряд. Платье было и правда красивое, красного цвета с рукавами в три четверти, выполненное из вельвета и облегающее по фигуре, у него был лишь один недостаток – это было платье.
- Миссис Грей-Саммерс, посмотрите на меня, - начала язвить я. – По-моему, совершенно очевидно, что данный вид туалета мне противопоказан.
- Да, - протянула Джи, - не подумала, извиняюсь! Но вот неплохая черная юбка! Она в пол, и твоих недостатков будет не видно.
- В принципе, можно, - одобрила я, - но к ней надо еще кофту подбирать…
- Подберем, не беспокойся!
Где-то через пятнадцать минут мы нашли несколько подходящих вариантов, и Джи оплатила их. Мы уже собирались уходить, когда из продуктового отдела раздался жуткий грохот, шум и крики вроде: “Да остановите ее кто-нибудь!!!”
Я вздрогнула и обернулась на крики.
- Девчонки! Там творится что-то неладное! Пойдем, посмотрим! Может, сможем помочь?
- Так, - заявила Шельма, - я тут с маленьким ребенком, поэтому нам лучше не вмешиваться.
С этими словами Шел преспокойно направилась к выходу, я проводила ее колким взглядом.
- Не злись,  она права, - обратилась ко мне Ороро, - это дело охраны!
- Но охрана не может справиться! – настаивала я. – А если это очередной свихнувшийся мутант?!
- А если просто шайка отморозков?
- Эл права, Ро, - поддержала меня Джина, - может, это окажется и не нашей компетенции дело, но проверить стоит…
Я, полная чувства победы над Грозой, кивнула и мы все вчетвером, так как с нами была еще и Джубили, отправились в продуктовый.
Почти в самом конце зала у прилавка с консервами стояла высокая, стройная молодая блондинка в темно-зеленом топике и облегающих брюках из темно-коричневой кожи и воровала продукты с помощью телекинеза, им же попутно громя стоящие рядом ящики и коробки. Вокруг нее уже собралась целая толпа, все кричали и просили остановить девушку, но не могли двинуться с места, так как на них псионически воздествовали, тем самым парализовав на время.
- Что делать? – спросила Джубили, пораженно вглядываясь в представшую взору картину. – Атаковать?
- Не знаю,  свяжусь телепатически с профессором, узнаю.
С этими словами Джина привычым жестом дотронулась до лба, дабы с помощью телепатии связаться с Чарльзом Ксавье. Через пару минут, изложив профу ситуацию им получив надлежащее инструкции, рыженькая подошла к учредительнице беспорядка и, подавив ее волю, повела с нами.

Прошла пара часов, вся команда собралась в кабинете Профессора. Блондинка, которую мы привели в Икс из ТЦ, недавно пришла в себя после подавления Джиной сознания, и сейчас мы все горели желанием установить ее личность. Меня изначально там быть не должно было, но я напросилась и меня все-таки пустили.
- Успокойтесь, юная леди, - как всегда спокойным вкрадчивым голосом обратился Ксавье к мутантке, - тут никто не причинит Вам вреда. Я – профессор Чарльз Ксавье, а это, - он обвел рукой кабинет, - мои ученики – Икс-мены.
Юная леди сидела в кожаном кресле напротив профессора и дрожала от легкого озноба – последствия телепатического воздействия. Взгляд ее голубых как кусочки льда был испуганным и немного дерзким. Казалось, наша воровка вовсе не хотела здесь находиться, но и уходить не спешила.

- Как Вас зовут? – задал ей вопрос Ксавье.
- Эмили Стелл, - ответила тихо та, - но имейте в виду, это не моя фамилия, а отчима, просто мне с детства было велено называться так, в метрике же у меня записана другая фамилия.
- Хорошо, - Ксавье сложил ладони пирамидой, - скажите, что заставило Вас пойти на такое странное преступление?
- Это допрос? – голос Эмили стал отдавать дерзостью.
- Вовсе нет, - профессор по прежнему сохранял спокойствие, - просто не зная твоей истории, я мало чем смогу тебе помочь.
- А я разьве сказала, что нуждаюсь в помощи?! – вспылила та, вскочив с места, но тут же опустилась назад, - а, впрочем, ладно. Не душу продаю! В общем, все дело в том…
И Эмили поведала нам свою историю. Как оказалось, семья ее не слишком благополучна. Мать – мутантка – работает в Госпитале для военных, отца Эми не видела ни разу в жизни, и мама запретила ей разыскивать его, так как жила со своим мужем и коллегой – Стивеном Стеллом. Силы Эмили проявились не так давно – всего месяц назад, и отчим, откровенно недолюбливающий ее, воспользовавшись командировкой жены, выгнал падчерицу из дома. Не желая нарываться на неприятности с полицией и комитетом по делам несовершеннолетних, Эми решила уйти, взяв с собой энную сумму денег, но деньги скоро закончились. Эмили же, не привыкшая сдавать свои позиции, решила пойти по простому пути. Являясь довольно могущественным психокинетиком, девушка решила использовать недавно проявившиеся силы на полную катушку. Сначала способности не желали подчиняться, но уже через несколько дней, нужда заставила мисс Стелл научиться управлять ими в совершенстве. Активно пользуясь даром, Эмили грабила магазины продовольствия, воздействуя на сознания легко внушаемых людей, заставляла их добровольно пускать ее на ночлег, причем жертвы воздействия считали необходимость пустить незнакомку – делом само собой разумеющимся. Так и жила Эмили до своего прокола, и жила вполне успешно бы и дальше, если бы не мы.
- Чаще всего нам приходится слышать именно такие истории, - поспешил предотвратить какие бы то ни было излишние комментарии Ксавье. – И какие у Вас дальнейшие планы на жизнь?
- Жить сегодняшним днем, - не задумываясь ответила Эми, - жить и наслаждаться своим даром!
- А если я предложу тебе остаться и стать студенткой “Института для одаренной молодежи”, ты согласишься? – спросил профессор.
- Я же сказала, что хочу жить и радоваться жизни, а не соблюдать распорядок дня и ходить на уроки или лекции!
Закончив фразу, девушка слегка развратно откинулась на спинку кресла и стала наматывать на палец прядь волос. Никто не ожидал от нее такого поведения, ведь многие оказавшиеся в ее ситуации молодые мутанты жаждали найти себе приют, найти, где можно применять силы или же пробиваться иными методами, но еще никому не приходилась по вкусу та жизнь, которой планировала наслаждаться Эмили. Все смотрели на блондинку с легким недоумением, но делать какие-либо замечания было бы излишним, поэтому в воздухе на мгновение повисло молчание, и я посмела его нарушить детским замечанием:
- Так долго не понаслаждаешься! В конце-концов попадешь или в тюрьму, или в Геношу, или на тот свет, а одно другого не лучше.
- Я не пойму, тут кто-то учит меня жить?! – возмутилась она. – Девочка, тебе бы самой выучиться!
- Выучусь, не беспокойся! – не осталась в долгу я. - Но тебе не кажется, что твоя позиция, мягко выражаясь, неверная? Может, было бы лучше позвонить твоей маме и объяснить ситуацию?
- Во-первых, я уже говорила, ближайший месяц она пробудет в Калифорнии, пытаясь помочь разгрести там ситуацию с нехваткой персонала одной из больниц, - тон кандидатки в студентки выражал раздражение. – А во-вторых, она скорее поверит Стиву, нежели мне, а тот без сомнения скажет, что я ушла по доброй воле и скрылась в неизвестном направлении, и никакие полицейские и детективные органы не в силах меня отыскать!
- И что, ты сейчас встанешь и уйдешь отсюда? – спросила я. – Нет, если хочешь – тут насильно не держат – иди! Только помни о том, что ты снова можешь попасться! Сегодня тебе повезло, что это были мы, а не какие-нибудь людишки с нейтрализаторами или ученый, которому страх как нужен биологический материал в виде мутанта для исследования.
- Никакие люди и ученые мне не страшны, я могу остановить их одним усилием воли!
- Если тебе никто не страшен, что же ты Джину не остановила?!
- Я не была готова к внезапной атаке, - призналась Эмили, - знай я, что она мутантка и, более того, психокинетик, ей было бы несдобровать! – Эми встала и собралась уходить.
“Ужасная смонадеянность!” – отметила про себя я, все больше убеждаясь, что ни я, ни даже профессор не в силах будем ее уговорить остаться, да с таким характером ей здесь и не место.
Пытаться выступать кому-нибудь еще было бы сейчас нелепо, так как это выглядело бы как поддакивание малолетней девчонке, и точно бы убедило мисс Стелл покинуть Икс раз и навсегда, поэтому я решила сама либо разрулить ситуацию, либо окончательно все испоганить и до конца жизни, благодаря изменению сознания, грозящему мне от Эмили, считать себя тараканом. Собирая последние крохи слов в защиту чести сего образовательного учреждения, я на свой страх и риск сказала:
- Иди-иди, но учти, в той жизни, которой ты собираешься жить, надо быть готовой ко всему, иначе ты не жилец! А с наступлением холодов силы резко уменьшаются!
Девушка развернулась и посмотрела на меня неопределенного типа взглядом.
В который раз матерю себя за то, что тогда открыла свой рот! Нет, тараканом я, как можете судить по записям, считать себя не стала, напротив, Эмили прислушалась ко мне и решила-таки остаться, но лучше бы она этого не делала!
За те три дня, что она находится тут, эта девушка всем успела попортить нервы! Ложится она не раньше часа ночи, завершая свой день невообразимой музыкой, представленной в виде рычания, криков и еще более неприличных звуков в микрофон, и это если учесть, что ее поселили не просто в преподавательском крыле (в ученическом шел частичный ремонт), но еще и от меня через стенку! И это еще цветочки! Во второй же день, не успев обжиться в особняке, она уже приволокла сюда какого-то сомнительного вида парня лет двадцати пяти, после чего они уединились в ее комнате! Нет, я вовсе не против отношений, даже обеими руками “за”, но пол ночи слушать за стенкой ахи-охи-стоны-крики, немногим придется по душе… Да и это не самое страшное, самое страшное то, что этот ее бойфренд, ладно что обычный человек, был еще ко всему прочему бродягой, наркоманом и пьяницей! На следующий день профессор сделал ей публичный выговор, на что та лишь сказала, что изначально не собиралась ставить себя в рамки правил. Иными словами – проститутка да и только! И кто ее воспитывал?!
То, о чем я расскажу, случилось на пятый день пребывания Эми у нас, чему я очень рада, хотя и искренне сочувствую “Бейвильскому Братству”. Это был солнечный августовский день, дул приятный прохладный ветерок, и на после завтрака не было никаких планов, касающихся заданий, поэтому трапеза прошла довольно мирно, но только все хотели разбрестись по личным делам, как в столовую въехал профессор и сообщил:
- С помощью Церебро мне удалось установить, что в парке развлечений творятся безпорядки с участием наший врагов – участников организации “Бейвильское Братство”. В числе пострадавших оказалась Мойра.
- Опять Мойра?! – сидевшая до этого спокойно Лиландра вскочила со своего места и хлопнула ладонью по столу, - тебе не кажеться, что с тех пор, как вернулся на Землю, ты слишком много о ней думаешь?!!
- Лиландра, милая, не при всех, - поспешил успокоить ее муж, - ты прекрасно знаешь, что нас с ней уже давно связывают чисто дружеские отношения и ничего больше. Я просто обратил внимание ребят на этот факт. Для информации.
- Сделаю вид, что поверила…
- Так сегодняшняя прогулка в парке отменяется? – шепнула я на ухо Генри.
- Не самое время сейчас об этом думать, - в тон мне ответил он, - но похоже на то.
На задание отправились Гроза, Генри, Джина, Гамбит, Цика, Шельма и Эмили. Последнюю на задание взяли, так сказать, для боевого крещения, а так парней в Иксе не было из-за того, что они рванули в честь выходного рванули на футбол. Чтобы не скучать, я подсела к Лиландре, удобно устроившейся в кресле с книгой в руках.
- Что читаешь? – спросила я, глядя на непонятные мне символы на обтянутой бархатом обложке, - можно ведь на “ты”?
- Конечно, - немного отрешенно ответила она, - так, ничего особенного, один роман.
- Ясно… - я села рядом с ней, - что ты такая грустная?.. Что-то не так?
- Да, есть немного, - Императрица захлопнула книгу и, повернувшись на диване боком, села ко мне лицом, - Вот скажи мне, как независимый эксперт, у земных мужчин что, принято имея законную жену, постоянно говорить о других женщинах?
- Ну, это смотря у каких мужчин… - немного обескуражанная вопросом протянула я, - а вообще-то нет такого обычая…
- То есть, у некоторых это считается в порядке вещей?! – лицо женщины с Шиара выразило удивление.
- Нет, это ни у кого не в порядке вещей, просто некоторые мужчины так поступают, вот и все… - у меня не было опыта в подобных вещах, но надо же было что-то отвечать.
- Вот скажи, неужели Шарль думает, что мне приятно слушать, как он беспокоится о своей бывшей жене… Даже не жене – женщине, которая вскоре после помолвки вернула кольцо и вышла замуж за другого?! И знать, что он все еще ей интересуется?!
- Меня вообще удивляет, что он еще хоть кем-то интересуется, - откровенно призналась я, но тут же поняла, что сказала что-то не то, - Извини, я не хотела. Просто…
- Ничего, я понимаю, с помощью медицины Шиара был омоложен организм Шарля, что и повысило его жизненную активность, в том числе и интерес к противоположному полу.
Мне опять стало неловко, я считала себя уже взрослой, зрелой, но слушать о чьей-либо (тем более, профессорской) активности я не хотела, но и Лиландру расстраивать было так же было выше моих сил, тем более, что ей как никогда требовались лишь положительные эмоции.
- Нет, ну ты все-таки мне скажи, неужели он питает к Мойре какие-то чувства, помимо дружбы?!
- Лел, успокойся, наверняка он акцентировал на ней свое внимание только для того, чтобы поставить икс-менов в известность, и чтобы не возникло проблем, ты ведь знаешь, ни у кого нет желания лишний раз лезть в битву… Так что – не обращай внимания! Тебе сейчас о ребенке думать надо, а не о глупостях! Все таки первенец и наследник престола.
- Как? Как ты меня назвала? – встрепенулась Императрица.
Боясь, что опять сказала что-то не то, я опустила глаза и извиняющимся тоном ответила:
- Лела. Просто сорвалось. Мы с друзьями между собой всегда тебя так зовем – Лела, или Лелка, чтобы как-то сократить твое имя… Не обижайся!
- Мило, меня так никто еще не называл… - отметила собеседница. – Я, конечно, не люблю, когда коверкают мое имя, но если это не выйдет за пределы дружеской компании – так и быть. Ты правда считаешь, что ревновать Шарля к Мойре глупо?
- Конечно! Он тебя любит! Если у него и были к ней какие-то чувства, то они исчезли, когда та вышла замуж за Шона Кессиди – Банши. Теперь с его стороны только дружба, а с ее точно не знаю, если и есть что-то, то шансов точно нет!
Пока мы с Императрицей еще долго говорили на разные темы, вернулись ребята.
- О, приветик, - поздаровалась я, подняв глаза на вернувшихся, - А где Эмили?
- Она… - протянула Джина, - мы ее потеряли…
У меня сердце упало в пятки! Эми мне не очень нравилась, но такая новость не могла оставить равнодушной. Неужели девушка погибла в первой же битве? Какой  ужас!!!
- Бедная! – произнесла я полушепотом, стараясь мдержать подкатившие к горлу слезы.
- Эл, это не то, что ты подумала! – поспешила успокоить меня телепатка. – Она просто перешла в “Бейвильское братство”.
Я поудобнее устроилась на диване в ожидании объяснений.

Когда икс-мены прибыли на место, беспорядки шли уже полным ходом. Пузырь, он же по некоторым версиям, Слон – с двухэтажный дом величиной и по виду умственноотсталый мужик неопределенного, но еще молодого возраста – уже рагромил прилавок с мороженым и сейчас ел его прямо из бочки. Сент Джон он же Пиро угрожающе выставил свои огненные фигуры, запугивая и обжигая толпу людей. Так же там были Тодд или Жаба, Ванда Максимова по прозвищу Алая Ведьма, ее брат-близнец Пьетро – Ртуть, парень Вулкан, оползень и так далее.
Пока икс-мены вступили с ними в битву, Эмили слегка растерялась от такого скопления народа и мутантов. В это самое время к ней незаметно ото всех подошла, до того прятавшаяся за деревом, Мистика и отвела девушку в сторону.
- Ну, как тебе мастерство моих ребят? – спросила она, отстраненно любуясь, как Росомаха безуспешно долбит Пузыря в живот, а тот лишь хохочет и продолжает объедаться пломбиром.
- Ничего, - усмехнулась Эми. – неплохие приемы! Мне нравится! Все, чтобы победить!
В это время Пиро ударил Гамбита по спине с разворота, отчего тот на мгновение опустился на левое колено и правую руку, но быстро встал и кинул в лицо противника раскаленную карту.
- Мастерство ничуть не хуже иксовского, - продолжала Рейвен, - зато никаких порядков!
- Хм, интересно! Это как?
- Единственное правило – поддерживать себя в пригодной боевой форме. Остальное же неважно! Можно вставать, когда хочешь, уходить, никому ничего не сказав, возвращаться в любое удобное время, и никаких надоедливых лекций и нравоучений!
Эмили бросила взгляд в сторону Циклопа, прошивающего лазерным зрением, вовремя увернувшегося Алана – Вулкана, и Джину, вступившую в медленную и аккуратную битву с Алой Ведьмой, и на ум ей тут же пришли недавние нравоучения этой пары по поводу присутствия в Иксе посторонних молодых людей с сомнительной биографией. Девушка фыркнула и сказала:
- Хорошо бы у нас так! А как у вас с посетителями.
- Благодаря вот этим двум, - миссис Даркхолм кивнула на Пузыря, в глаз которому, благодаря страниям Грозы, ударила молния, и Жабу, отчаянно вырывающегося из рук Генри, - не очень, но при желании можно и провести, не запрещено! Главное – из своей комнаты не выпускать до конца визита.
- Даже если на всю ночь? – в голове новой телепатки уже появилась дезиртирская мысль.
- Ночь, утро, день, вечер – какая разница! – отмахнулась Тень. – Да хоть на всю неделю!
- Полагаю, предоставленную мне информацию можно расценивать, как предложение перейти?
- Ты быстро схватываешь, девочка! – хитро прищурилась женщина-метаморф. – Ну, так что? Ты принимаешь приглашение.
- Стоит над этим подумать… Есть, конечно, недостатки в виде общества этого сброда, - вальяжно протянула Эмили, кивая на Оползня, не успевшиму перейти в пластичную форму перед тем, как получить по голове от Шельмы, вырванным с корнями старым дубом, и сползшему к ее ногам, – но достоинств определенно больше.
Джина на мгновение замолчала, переводя дух после рассказа, а затем продолжила:
- После сражения, из которого мы вышли победителями, Эмили - эта несносная девчонка – подошла к нам и, бросив на землю атрибутику команды, заявила, что переходит в “Братство…”, мы дружно пытались ее отговорить, но она ни в какую…
- С ее характером и манерами, ей там самое место! – фыркнула я.
- Возможно, ты и права, - вмешался вездесущий Скотт, - но как сказать об этом профессору? Получается, мы подвели команду.
- Скотт, мы не Боги, в конце-концов, и не можем заставить ту или иную личность остаться, если она не хочет! – начала я, плохо скрывая внутреннее ликование. – Так профессору и скажи. Я думаю, его огорчит, что мы лишились перспективной студентки, и новой участницы команды, но не более того, ведь ее поведение оставляло желать лучшего. Она ж ему все-таки не дочь, чтобы все ей прощать…

Глава 14
Как оказалось, звонила некая Амелия Вогг. Хотя нет, почему “некая”? Когда-то она имела непосредственное отношение если не к Институту, то к профессору точно. После одного из сражений с Магнитом, именно после которого у профессора и отнялись ноги, он попал в Госпиталь для бывших военных, находящийся в провинциальном городе, где и работала медсестрой эта самая Амелия. Она по долгу службы ухаживала за ним, а потом у них разгорелись чувства под названием любовь. Профессор, после некоторого выздоравления, вернулся в Нью-Йорк, и Амелка поехала с ним. Они долгое время жили  счастливо, и даже хотели узаконить свой брак, но мисс Вогг однаджы надоело, что гражданский муж уделяет гораздо больше времени своим ученикам – Икс-менам – чем ей.  Тогда она сказала, что ее не устраивает такая жизнь и поставила ультиматум: “Выбирай, Чарльз, или я, или твои икс-мены!”. Что выбрал профессор? Правильно! И Амелия ушла, как ни старался он ее удержать. Потом пару раз она появлялась, например, когда Магнит организовал свой “Астероид-М”, чтобы мутантам улететь в космос и создать там колонию,  отделиться от Homo-sapiens. Она была там, среди колонистов, а когда эта идея с треском провалилась и Астероид взорвался, успевшая эвакуироваться Амелия, вместе с другими уцелевшими, вернулась на Землю и устроилась в “Центр Исследования Мутантов” под руководством Мойры МакТаггерт лаборанткой, паралельно продолжая иногда появляться на старом рабочем месте, где и откопала своего нынешнего мужа. Вообще Амелия или Женщина-туман, прозванная так из-за способности превращать свое тело в клубы розоватого тумана, перемещаться так и перемещать других, вызывая потом не самые приятные ощущения (трансубтировать)  - стерва и рыжая мымра еще та, и уже по мульту она бесила меня в сто крат больше, чем разведенка Мойра. Ее страптивый и упертый характер указывал на то, что она истинная собственниица всего и всех, что ее окружает. В свое время она не умела ни понимать, ни слушать, ни прощать, отчего и скатилась до жизни такой – постоянных разъедов и командировок и отсутствию счастья, как токового.
Сейчас она звонила по поводу своей пропавшей несколько месяцев назад семнадцатилетней дочери, и просила Ксавье найти ее. Когда же профессор согласился помочь, тут же трансубтировала в особняк. Профессор повел ее в свой кабинет, я как бы между прочим, увязалась за ними и серой мышкой встала у дверей.

- Рад снова видеть тебя, - обратился к Амелии профессор, приглашая присесть на кресло, - давно мы не виделись.
- Да, - согласилась та, любезно принимая его предложение, - десять  лет.
- Ну да приступим к делу! – не давая выходу настольгии перевел разговор в деловое русло Ксавье, - ты говоришь, сюда тебя привела пропажа дочери?
- Да, - Женщина-туман вздохнула и, опустив голову, стала разглаживать складки на юбке, - так оно и есть! Позавчера я вернулась из командировки в Калифорнии, и мой муж сказал, что моя дочь, мое все, ушла из дома два месяца назад, ушла и не вернулась. А у нее к тому времени проявились способности.
“Да, знакомая история! – смекнула я. – Или у меня помутнение рассудка, или я правда слышала подобную историю из чьих-то наглых уст…” Но не буду забегать вперед.
- У тебя есть ее фотография? – поинтересовался Ксавье.
- Да, конечно, - ответила миссис Вогг, и покопавшись в миниатюрной нежно-голубой сумочке, извлекла оттуда фото девять на двенадцать и протянула ее профессору.
Реакция мужчины поразила. Только он взглянул на фото, вся его поза выразила такой невооброзимый шок, какой не вызывали сбои Церебро, заставивший выронить фото-карточку из рук и спросить:
- Она – твоя дочь?
В это самое время, минуя меня, в кабинет вошла Лиландра, я пыталась ее остановить, но не вышло.
- Шарль! Ты не видел мою… – но увидев Амелию, она запнулась. – книгу? А это кто такая?!
- Знакомься, дорогая, это – Амелия Вогг, мать Эмили и моя давняя знакомая, - невозмутимо ответил проф, - а это – моя жена Лиландра, Императрица великой Империи Шиар. – обратился он уже к Амелии.
- Все-таки нашлась такая самоотвержанная дама, которая согласилась терпеть то, что не смогла стерпеть я!
- Шарль! – Императрица посмотрела на мужа взглядом, полным непонимающего негодования. – Что она имеет в виду? У вас с ней – совместное прошлое?!
- Да, - не желая ни обманывать, ни не договаривать, честно признался Ксавье. – Некоторое время назад мы жили вместе, однако не сошлись характерами и расстались.
- И сейчас тебя с ней точно ничего не связывает?!
- Абсолютно, Лиландра, ничего, - попытался прекратить сцену ревности он. – Мы вообще видимся в первый раз за десять лет, и думаю, если бы Амелии не понадобилась помощь, не увидились бы и сейчас!
- Прости, Чарльз, - демонстративно откашлявшись, перебила Амелия, не желая слушать семейные склоки, - почему ты так отреагировал на фотографию моей Эмили?
- Дело в том, - ответил ей Ксавье, - что Эмили сейчас находится здесь, в Институте.
- Правда?! – женщина вскочила со своего места и быстро направилась к двери. – где она? Где ее комната? Проводи меня!
- Не надо спешки, Амелия, не надо спешки. Твоя дочь сейчас в лазарете…
Усадив Женщину-туман обратно и по громкой связи велев Грозе принести ей стакан воды, профессор рассказал Амелии все, что произошло с Эмили за последнее время, в том числе и о поведении девушки. Миссис Вогг слушала очень внимательно, время от времени отпивая воду из стакана. До момента рассказа о недавней битве с “Бейвильским Братством” она слушала относительно спокойно, но когда Ксавье дошел до места сражения Циклопа с Мистикой и случайного попадания в Эмили, мать девушки встрпенулась и напряглась:
- Как моя девочка? Она не сильно пострадала?! В сознании?!
- Успокойся, Амелия! – спокойным и уравновешанным голосом произнес Ксавье. – Ранение, конечно, довольно серьезное, однако, по словам Зверя, ее состояние стабильно и не внушает никаких опасений.
- Я хочу ее увидеть! – воскликнула миссис Вогг, вставая с кресла. – проводи меня до лазарета, пожалуйста. За без малого двадцать лет я уже успела забыть точную планеровку.
- Амелия, - немного резко отозвался Ксавье, бросив взгляд на жену, видимо пославшую телепатическое сообщение.
- Я просто попросила проводить меня до лазарета, - разъясняющим тоном произнесла Амелия, обращаясь больше к Лелке, просверливающей ее взглядом, чем к бывшему сожителю,  - и ничего криминального в этом нет.
- Попроси об этом кого-нибудь другого, - предложил Ксавье, - думаю, тебе никто не откажет.
- Неужели тебе настолько протвно мое общество? – усмехнулась Вогг. – Или ты так прочно засел под каблуком у жены, что боишься ей перечить?! Она может не бояться, не уведу!
Похоже было, что слова Женщины-туман попали в цель, и основатель Института для одаренной молодежи был явно уязвлен ее едким замечанием. Однако не показав вида, он ответил:
- Ну, если ты так настаивешь, чтобы тебя проводил именно я, хорошо. Но учти, между нами все давно кончено.
Они вышли в коридор, Лиландра – за ними. Тут профессор заметил меня.
- А ты что тут делаешь? – поинтересовался он.
- Да так, - неопределенно отмахнулась я, – направляюсь в лазарет, с Генри поговорить…
Профессор посмотрел на меня с едва уловимым неодобрением, однако ничего не сказал, поэтому я не смогла точно понять, вызвано ли неодобрение тем, что я слукавила (слукавила – потому что у меня действительно была такая цель), то ли тем, что я направляюсь к Генри.
Профессор относился к той категории обитателей Института, которая не одобряла мои отношения со Зверем, считая меня слишком маленькой для того, чтобы крутить серьезные романы, и молились, чтобы дальше телячьих нежностей в виде ласковых слов, цветов и подарков дальше у нас не зашло; максимум – поцелуи, и мы пока что оправдывали их молитвы. (но это пока)
Как бы там ни было, я прошла с ними и встала в дверном проеме медицинского крыла.
Амелия подошла к средней кровати, на которой лежала дочь и погладила по щеке. Длинные, светлые волосы Эмили разметались по подушке, и вид был такой безмятежный, словно она просто спала. Лишь мертвенная бледность и синяки под глазами могли выдать то, что ей пришлось пережить; так же нельзя было сказать, что эта милая на вид девушка с почти идеальной фигурой, пропорциями и правильными чертами лица – на самом деле та еще бестия!
- Как же она все-таки похожа на тебя, Чарльз, - погруженная в воспоминания, тихо произнесла Женщина-туман.
- Что ты имеешь в виду? – удивился профессор.
- Ничего, - мотнула головой та, смахивая с себя накатившие воспоминания. – А впрочем… Ты имеешь права знать… Эмили… она ведь… и твоя… И ТВОЯ дочь.

- Что?!! – пораженно переспросил Ксавье.
- То, - откликнулась Амелка. – Когда семнадцать с половиной лет назад я узнала, что жду ребенка,  решила, что нам не создать настоящую крепкую семью, пока ты слишком занят своими учениками. Тогда, после нескольких дней раздумий, я решила поставить тебя перед выбором: я или команда-икс. А чтобы ты не воспринял весть о будущем ребенке, как давление, попытку привязать, сочла правильным пока не сообщать тебе ни о чем! Дура! Я надеялась, что наша любовь для тебя будет важнее общечеловеческого блага, была уверена, что оказавшись в подобной ситуации, ты выберешь меня, но, как оказалось, сильно ошиблась. А ты ведь знаешь, я не из тех, кто бросается красивыми словами, не из тех, кто идет на попятный, и мне пришлось уйти.
Профессор выслушал Амелию молча, не проронив ни слова и даже на миг пожалел, что не принял тогда иного решения. После нескольких мгновений тяжелого, почти физически ощутимого молчания, собравшись с мыслями, он спросил:
- Но почему ты ничего не сказала мне позже? Молчала столько лет!
Женщина горько усмехнулась и, смахнув показавшиеся в уголках зеленых глаз слезы, посмотрела на Ксавье:
- Сначала я хотела сказать, - призналась она. – Хотела, чтобы ты узнал, что у тебя растет дочь, и чтобы тебя совесть гложила от того, что ты променял родную кровь на посторонних тебе подростков! Но потом я решила этого не делать, - Вогг обернулась и посмотрела на Эми. – Как я не хотела, чтобы она здесь оказалась! Как не хотела! Ведь узнай ты о ней раньше – что бы изменилось? Была бы она тебе дочерью? Нет… Скорее будущим. Началом второго поколения икс-менов… Ты бы уговорил меня вернуться и взращивал из дочери новую студентку, благоговейно ожидая, когда же проявится икс-фактор.
- Амелия, ты не права! Знай я, что у меня есть дочь, я бы мог и поменять свои взгляды. Точнее, я бы не относился к ней как к остальным студентам!
- Слова-слова… - вздохнула женщина. – легко говорить… Так у Эми хоть детство нормальное было!
- Ты не имела права скрывать!
- Имела, Чарльз, имела, я мать и защищала своего ребенка!
- Но хотя бы ей ты могла сказать?
- Чтобы она искала тебя и испортила себе жизнь? Ну нет!
- Но…
- Шарль, да кого ты слушаешь? – вмешалась Лиландра. – Она просто врет! Наверняка решила сплясать под эту дудочку, чтобы тебя увести!
- Ты, мымра инопланетная, - напала на Лелу Амелия. – Как ты смеешь обвинять меня в клевете?! Ты что думаешь, у меня гордости нет?! Ответить не смогу?!!
- Не смей так говорить с Императрицей! – Лиландра пустила в ход все аргументы, совершенно забыв, что на Земле никакой властью не обладает. – Не испытывай мое терпение!
Еще немного – и женщины вцепились бы друг другу в волосы. Профессор же сидел, не зная, как разнять двух своих женщин. В конце-концов не выдержал Зверь, до того наблюдавший за дискуссией со стороны.
- Послушайте, - обратился он к обеим разгоряченным женщинам, - здесь вам не тренировочный зал, и не Комната Страха, поэтому прошу, не столь эмоцианально… Амелия, твоей дочери сейчас нужен покой, и ваши крики только мешают ее выздоровлению! А тебе, Лиландра, стоит подумать о ребенке, стрессы явно не идут на пользу его здоровью!
- Знаю! – не сбавляя раздраженного тона отозвалась Императрица, - но я что, виновата, что эта стерва меня доводит и еще к тому же, пытается варварскими способами увести у меня мужа!
- Так, все! Успокоились! – не теряя самообладания повторил врач. – Для решения спорных вопросов родства существуют экспертизы ДНК, и если уж ты сомневаешься в честности рассказа миссис Вогг, то мне совершенно нетрудно с разрешения профессора, конечно, ее провести. А теперь просьба всем покинуть помещение! Извините, профессор, но Вас это тоже касается.
Получив нагоняй от профессионала, дамы затихли, а Ксавье вздохнул с облегчением. После этого все очистили лазарет. Закрывая за ними дверь, Генри увидел меня.
- И много ты услышала?
- Я никогда не думала, что наша Императрица знает такие слова! Как-никак особа благородных кровей… - поразилась я.
- Надеюсь, ты не думаешь их запоминать?
- Милый, ты за кого меня принимаешь? – картинно возмутилась я. – Они мне давным-давно уже известны! Просто я их не говорю…
- Ну, я освободился, - выдохнул Генри, меняя тему. – Хочешь в парке прогуляться?
- Вообще-то поздно уже… - проявила я свою сознательность. – А, неважно! Пойдем!

Через пятнадцать минут мы были на нейтральной территории, возле той самой речки, где Шельма “выловила” Алика. На ясном, темном, как синий бархат, небе светили яркие звезды и зарождающийся месяц. Мы с Генри шли вдоль берега молча, в словах не было смысла. Несмотря на то, что личное наше знакомство состоялось не так давно, нам казалось – знакомы мы целую вечность. Нам было хорошо вдвоем, и ни меня, ни, за некоторым исключением, его, не пугали чьи-либо предрассудки на тему большой разницы в возрасте, принадлежности к разным генетическим расам и разного уровня обращования. Да, по социальным меркам я была еще ребенком, разумом многого не понимающим, однако мой внутренний мир был куда богаче мира той же Эмили, которой в скором времени будет восемнадцать. Меня уже не интеросовали игрушки и детские песенки, хотелось чего-то иного – чувств. Когда я впервые увидела Генри еще на экране телевизора, я поняла – вот он мужчина, сделающий меня счастливой. С тех пор я не спала по ночам, сочиняла стихи о любви, которые тут же забывались, стала представлять его отцом своих будущих детей. Встретив Генри в живую, я ничуть не разочаровалась в нем, правда раньше я не учитывла одно – огромное место в его жизни занимает наука. Но и для любви остается место.
- Как-то прохладно, - почти шепотом выдохнула я, когда мы сели на скамейку под развесистым старым дубом.
Любимый придвинулся ближе и обнял меня.
- Так лучше? – осведомился он нежно.
- Намного! – улыбнулась я. – О чем ты сейчас думаешь?
- Да так, мелочи! – откликнулся он. – Один генетический эксперемент.
- Какой? – я слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза.
- Не стоит сейчас заострять на этом внимание, не сейчас. Я тебя люблю, малыш!
- Я тоже тебя люблю! – ответила я. – Очень сильно, очень!
- Верю, - он погладил меня по волосам. – Ладно, вернемся в Институт, уже поздно!
- Пойдем, - ответила я, поднимаясь со скамейки.
Мы отправились в обратный путь, я на секунду отвлеклась от созерцания любимого образа и посмотрела в небо.
- Смотри! Звезда упала! – обратила я внимание Генри на светящуюся дорожку, оставшуюся в небе. – Я успела загадать желание!
- И что же ты загадала?
- Секрет! – ответила я.
- Даже от меня?!
- А то не сбудется! Но когда это произойдет, ты будешь первым, кто об этом узнает.
- Очень интересно! – обняв меня за талию и таким образом заставив отнять руки от крабов, он повернул меня к себе лицом и сладко поцеловал.
Этот поцелуй был отнюдь не первым, а потому долгим и желанным. Я чувствовала, как его зубы впиваются в мои губы как при укусе вампира, чувствовала жар его тела, ти мне нравилось рушить моральные рамки, целуясь с любимым при лунном свете.

Прошло некоторое время с тех пор, как к нам наведалась Женщина-Туман и поведала профессору тайну о дочери. Генри, как и просили Ксавье и Лиландра, провел экспертизу ДНК, и, к сожалению для Императрицы, результат оказался положительным. Не сказать, что после этого отношение профессора к Эмили резко изменилось, просто он старался внимательнее приглядеться к ней, к великому огорчению не находя никакого сходства, кроме силы и некоторых черт внешности. Характер девушка явно полностью переняла у матери, и профессора ее стиль жизни лишь заставлял сгорать от стыда. Сама же Эмили узнав о том, что Ксавье – и есть тот самый родной отец, которого она так жаждала отыскать, начала обвинять его в бессердечии и слепом практизме, говорить, что из-за его человеколюбия и миротворческой деятельности она осталась без отца, воспитываемая даже не матерью, находившейся вечно в разъездах по городам, штатам и вообще – по стране, а отчимом, которому палец в рот не клади – дай указать падчерице на ее недостатки. Полностью восстановившись, девушка хотела вернуться в Братство, однако Мистика дала той от ворот поворот, аргументировав это банальным неуважением к своей персоне и тем, что Эми развращает ранимую и эмоциональную Гло, и не выразив никакого намерения больше терпеть этого, даже несмотря на огромное могущество профессорской дочки. Последняя особого огорчения не проявила, дерзко заявив, что это всем им еще аукнется! Амелия пыталась забрать дочь из Института, страстно не желая, чтобы та становилась студенткой своего отца, но Эми заявила, что студенткой она становится и не собирается, а вот в особняке остаться имеет полное и безграничное право. Профессор был против, но его одолевало чувство вины, и он не посмел выгнать дочь. Хотя, по моему мнению, совершенно зря.
Довольно скоро простив Ксавье все его прежние ошибки, Эмили, как в принципе и любой на ее месте, захотела видеть в родителях счастливую пару, снова свести их вместе, и не могла простить профессору уже только одно – брак с Лиландрой и вообще Лиландру в целом. Раньше имея к ней хоть мало-мальское уважение, как к представительнице Внеземной цивилизации, обладающей ко всему прочему еще и высоким титулом, теперь она сыпала на бедную императрицу все камни, обвиняя в том, что это из-за нее расстались родители. И Лела, и сам профессор много раз пытались доказать Эмили, что это не так, что с Женщиной-туман все было кончено задолго до первой встречи с Лиландрой и, тем более, до брака, но Эми и слушать ничего не хотела! На все просьбы относиться к Императрице вежливее и мягче хотя бы потому, что она носит под сердцем малыша, и не просто малыша, а будущего или будущую брата или сестру Эми, та лишь усмехалась и говорила, что когда Амелия носила под сердцем ее, никто не заступался за женщину и не говорил быть с ней помягче!
Трагедия, которая едва ли не перевернула жизнь всех икс-менов с ног на голову, произошла накануне Хэллоуина. В тот день все готовились к предстоящему празднику, вырезали страшную рожицу из тыквы и приготовиляли конфеты и прочие сладости для ряженных детишек, но гостиная пустовала, там были лишь Эмили и Лиландра.
- Пройдет несколько лет, и твой будущий братик тоже будет бегать среди детворы и обстукивать все двери, в надежде поживиться сладостями. А потом будет хвастаться личным уловом передо мной и твоим отцом, - мечтательно обратилась Лиландра к Эмили, поглаживая живот.
- По мне так лучше бы этого не было!
- Почему? – искренне удивилась Лиландра, - ты не любишь Хэллоуин?
- Нет! Я не хочу ни брата, ни сестры! Тем более, если матерью будешь ты! – ответила Эми. – Из-за тебя мои родители не могут сойтись, и из-за твоего поганного отродья отец не воспринимает меня дочерью! Конечно, что ему взрослая девушка с покалеченной судьбой в роли дочери, если чем через пол года он сможет нянчить другого ребенка, желанного, ради которого он будет готов отвлечься от своих учеников!!! Он примет к сведению то, что сказала моя мать про мое воспитание, и ваше чадо получит все, чего не получила я! И уж наверняка он будет любить его! Не то что меня!
- Эми, ты перегибаешь палку! – воскликнула Лиландра. – То, что у нас с Шарлем будет ребенок, вовсе не значит, что он не любит тебя. Просто твоя модель поведения не может не разочаровывать. Я вовсе не заставляю тебя любить меня и мое будущее дитя, но имей хотя бы уважение!
- Я его к тебе не только имею, но и ПОимею, поняла! Если бы не ты, у мамы был бы шанс вновь сойтись с отцом!
- ЭМИЛИ!!!
- Я уже семнадцать лет Эмили! – фыркнула она. – Ладно, разговор окончен! Я пойду к себе!
- Иди и успокойся!
С этими словами девушка поднялась наверх, громко стуча каблуками, стала подниматься по лестнице. И надо же было именно в это время Джубили крикнуть с кухни:
- Лел! Книга рецептов вроде у тебя в комнате?! Принеси, будь добра!
- Хорошо! – откликнулась Лела, поднимаясь за книгой.
Это и определило ее судьбу. Эмили, услышав, что Императрица поднимается по лестнице, затаилась в коридоре в ожидании мига, когда та будет спускаться. И вот он наступил. Мгновение, приравненное к удару молнии, к электрическому разряду в двести двадцать вольт – и Лиландра, отчего-то не удержавшаяся на ногах быстро скатилась с первой ступени лестницы вниз. Эми тут же подбежала к ней и, злобно ухмыльнувшись, побежала звать Генри с криком: “Помогите кто-нибудь!”
Да, то что произошло дальше – воистину трагедия! Сильный удар при падении вызвал у Императрицы схватки. Остановить начавшуюся пеждевременно родовую деятельность не удалось даже с помощью Шиарских технологий, ушедших от земных на многие тысячалетия вперед. Процесс был где-то между выкидышом и преждевременными родами. Появившийся на свет мальчик был полностью сформирован, но имел массу ниже критической – 300г, и был, к сожалению, нежизнеспособен даже в условиях кувеза. По словам Генри, случись это хоть на две, хоть на полторы недели позже, у младенца были бы хоть минимальные шансы выжить, но… Произшедшее решено было считать поздним выкидышом. Мало того, во время падения была повреждена матка Лиландры и теперь возможность вновь забеременить стояла под большим вопросом.
Когда Лиландра немного пришла в себя, я решила пойти подбодрить ее, но подойдя к двери лазарета, я вдруг поняла, что не знаю, что сказать! Какие найти слова для утешения? Сослаться на судьбу, сказать, что это к лучшему, и от смешения двух галактических рас могло получиться что угодно? НЕТ! Эти слова ее только больше сломают. Зато я услышала, как императрица разговаривает с профессором, рассказывает ему о случившемся.
- Прости меня, Шарль, прости! – говорила она надрывным голосом, не в силах сдержать истерический плач. – Прости, я не смогла уберечь нашего ребенка! Я даже не могу сказать, что именно случилось! Все произошло столь быстро, что я не помню, как оказалась внизу!
- Успокойся, дорогая, - голос профессора казался спокойным, однако, я представляла, как сложно было ему сохранять это спокойствие. – Ты должна держаться! Да, это трагедия и для тебя, и для меня, но мы должны выдержать этот удар судьбы! У нас еще будут дети! Клянусь тебе, будут!
- Нет, Шарль, нет, - шепнула она еле слышно. – Теперь я почти бесплодна… Я теперь не женщина, а просто Императрица! Женщина во мне умерла, вместе с нашим сыном и возможностью иметь детей…
- Не говори так, дорогая, - успокаивал ее Ксавье, гладя по щеке и волосам. – Ты оправишься немного, мы отправимся на Шиар, там лучшие врачи двора вылечат тебя.
- Да, милый, - в голосе Лиландры внезапно зазвучала ирония. – А потом я так и вижу статью в газете: “Императрица бесплодна! Приемственность поколений грозит быть нарушенной! Долой императрицу!” Нет, что знают придворные, то знают журналисты, а что знают журналисты – знает вся империя!
- Неужели Империя тебе дороже?
- Нет, просто и Шиарская медицина невсесильна, - Лиландра зарыдала еще сильнее, - но для тебя это не такая уж трагедия! У тебя есть дочь!
И тут я поняла, кому было выгодно это падение. Эмили. Это сделала она!

Глава 16
Минуло две недели. В Институте оставалось все по-прежнему, Лиландра еще не вернулась. Никто из обитателей особняка еще не знал о моем теперешнем состоянии, хотя мне в тот же день захотелось кричать о свершившимся на всех углах, поделиться переполняющей меня радостью, но я не могла. Как не пытаюсь я отрицать общественное мнение, но Генри все же прав, если я хочу сохранить эту жизнь внутри меня, то никто не должен знать ничего до того самого момента, когда округлившиеся формы не выдадут. Иначе слухи и сплетни просто сожгут мой организм, доведя до нервного срыва. И не только. Профессор мог просто выгнать если не Генри (он ценный боец), то меня точно. А скрывать было очень тяжело и не только морально, а больше физически. Проявившиеся к этому времени первичные признаки в виде тошноты и сильнейших головных болей, сопровождаемых порой упадком сил и температурой (последнее явление даже не находило объяснений) не давало мне тренироваться в полную силу даже по довольно мягким меркам Джины, а разумных объяснений этому я дать не могла.
День, в который тайное стало частично явным, начинался как обычно. Справившись кое-как с утренним (а на деле так круглосуточным) недомоганием, я привела себя в порядок и отправилась на тренировку. Миссис Грей-Саммерс ждала меня уже довольно долго, так как из-за всей этой канители с маскировкой не лучшего состояния, я в который раз опоздала ровно на десять минут. Обычно терпеливая и спокойная как сытый удав рыжеволосая телепатка на этот раз не стала держать возмущение в себе и довольно строго сказала:
- Четырнадцатое опоздание за минувшие три недели, - женщиина постучала пальцем по наручным часам, - это, похоже, вошло у тебя в систему… Что с тобой?
- Ничего, Джи, - ответила я, - просто я в очередной раз закопалась, приводя себя в порядок. – Давай зниматься!
- Ну, ладно, только больше не опаздывай, - смягчилась Джи, - а то снова на завтрак не успеем!
Не треряя больше времени, я, под руководством моей подруги и наставницы, приступила к занятиям. По началу, все что на удивление гладко, но на двадцатой минуте занятия, я почувствовала, что мне снова стало нехорошо, голову сдавило точно обручем и я чуть не упала в обморок.
- Стоп, стоп, - поспешила сказать Джи, видя как я побледнела, и посадила меня на скамейку. – С тобой все в порядке? Ты не заболела?
- Нет, подруга, нет, - поспешила успокоить ее я, - сейчас, сейчас все пройдет, и мы продолжим…
- Нет, думаю, на сегодня достаточно, - решила та, - что-то ты быстро стала утомляться. Тебе стоит обследоваться. Мне не нравятся происходящее с тобой вещи.
- Джинчик, да все нормально, - я вымученно улыбнулась, - так должно быть!
- Так, что значит “должно”?! – возмутилась Джи. – Ты тут чуть в обморок здесь не свалилась, и говоришь – должно? А ну-ка, пойдем-ка в лазарет.
- От этого ничего не изменится, Генри сам тебе скажет, что все нормально!
Я уже не знала, куда деться от заботы миссис Грей-Саммерс. Сколько я не пыталась убедить ее в полном своем здравии, она, совершенно справедливо, настаивала на своем. В конце-концов я не выдержала и сказала:
- Честное слово, я не больна! Просто ты не все обо мне знаешь.
- Очень интересно, что же я о тебе не знаю, - прищурив глаз, хитро спросила рыжеволосая телепатка.
- Я тебе скажу, чтобы ты не волновалась, только прошу, держи язык за зубами, я не хочу преждевременных неприятностей.
- Хорошо, как скажешь, - слегка обескуражено пообещала подруга, садясь рядом со мной. – Так что же случилось?
И я, глубоко вздохнув, рассказала подруге о том, что случилось в полночь на первое февраля и о последствиях этой полуночи (Утаив однако, магическое воздействие на Генри). Долго Джина не могла придти в себя от услышанного, а по-началу даже думала, что я все это придумала и, мало того, притворяюсь, что нахожусь не в самой лучшей физической форме, но когда я показала ей справку с результатами анализов, пришла в ужас и долго не могла вымолвить и слова. Ее вид в это время описанию просто не поддавался. Все ее движения выражали как минимум, глубочайшее удивление или даже разочарование. Спустя еще несколько томительных секунд, переварив полученную иформацию, произнесла:
- Да вы с ума сошли оба! Как можно?!! Это же… я даже не знаю, каким словом это обозначить, чтобы тебя не обидеть! Как минимум, это опасно.
- Опасно? Почему?
- Ты банально можешь при родах умереть. Да я даже не об этом! Вы с Хенком просто-напросто закон нарушили, двадцать лет как за особо тяжкое.
- Но ведь хотя бы дальше Мьюира это не пойдет? – с надеждой спросила я. – Ты ведь в полицию заявлять не станешь?
- Нет, конечно, но я в шоке! – отозвалась Джи. – Я такого от Генри не ожидала! Любовь, привязанность, забота – да, ты действительно первая девушка, которая не отвергла его и по глазам его видно, как он тобой дорожит, но чтобы переспать… сейчас… когда ты еще… Не ожидала…
- Джи, пойми, мы любим друг друга так же, как вы со Скоттом! То, что любовь не удержалась в рамках – естественно. Это судьба! Понимаешь?
- Хорошо, - вымученно выдохнула телепатка, понимая, что я упряма как стадо баранов, - но предохраняться вы хотя бы могли, раз на то пошло?
- Могли бы, но не стали. Ты ведь слышала про эксперемент по выявлению икс-фактора? Так вот. Там с парой мутант-смертная возникла неразрешимая проблема, и вот я попросилась быть вместо нее, так как для создания “ребенка из пробирки” хотели использовать генетический материал Зверя. И вот… Я жду ребенка, есть даже подозрение, что двойню.
- Еще “лучше”, - вскочила со скамейки миссис Грей-Саммерс. – Нет, у вас обоих с головой не в порядке. Ты попросила, а он повелся. Молодцы, нечего сказать!
- Джинка, ты мне подруга или как? – спросила я слегка обиженно. – Обещай, что хотя бы не будешь делать ничего, что могло бы навредить нам с Генри и нашему малышу!
- Э-эх, - вздохнула печально Джи, - жалко мне тебя, Элензинья, жалко! Ты сама не знаешь, насколько себе жизнь испортила, а узнаешь – уже будет слишком поздно что-либо менять и исправлять.
- Ты мне не ответила, поможешь? Или хотя бы мешать не станешь?
- Наивная! – хихикнула Джи, - ну, кто тебе поможет, если не я? Взамен прошу одно – не смей бросать школу!
- Почему ты так плохо обо мне думаешь? Школа – это все, после семьи. Естественно, я не брошу учиться!
- Тогда ладно, - выдохнула Джи, - я попробую воздействовать на некоторые разумы, чтобы эта щекотливая ситуация в данном конкретном случае, не казалась… хм… такой уж неправильной, но учти, профессора я одурить не смогу, даже пробовать не стану. Хотя бы из уважения. Да и бессмысленно пробовать делать это с сильнейшим телепатом Земли.
- Тут я все сама продумала! – глаза мои блеснули. – Ведь Генри в основном представляет нас на всех судах и т д, профессор просто не захочет портить репутацию “Института для одаренной молодежи” в глазах общества и не станет выносить сор из избы.
- Дай-то Бог, - произнесла Джи тихо, - дай-то Бог.
Решив, что с меня на сегодня достаточно той десятки упражнений по пятнадцать раз, мы с миссис Грей-Саммерс вышли из спортзала. Мимо него как-то странно прошла Ороро. Неужели наша Гроза что-то слышала? Если да – мне точно крышка.

Неделя прошла спокойно, время занятий мы сократили до получаса с перерывом в пять минут, чтобы избежать перенагрузки на организм, в нашем классе еще никто не знал, о том, что я в положении, а к судачившим об отношениях преподавателя и ученицы старшеклассникам и студентам-второкурсникам, никто всерьез не прислушивался. Да, были и у нас, разумеется, шуточки на тему “под подолом принесешь” от Сэльмы да Тима, но это были именно колкие издевки, начавшиеся еще как только все узнали о нашем с Генри романе. Так что на этом поприще было спокойно.
Три часа дня, я пришла из школы и сразу после обеда засела за уроки, так как на улице вот уже три дня несщадно мело, и сугробы были глубиной по колено, к тому же еще и минус двеннадцать. Тут уж не до рекомендаций бывать на свежем воздухе, гораздо быстрее можно было подхватить простуду, чем пользу от прогулки. Внезапно и без того пасмурное небо померкло и в комнате стало сумеречно. Я посмотрела в окно, оценивая, стоит ли включать свет, и взвигнула от радости – на площадку перед особняком спустился Звездный Крейсер нашей Лелочки. Забросив подальше тетрадь по матиматике, которую я делала, я вышла в гостиную. К этому времени она была уже в гостинной. Лиландра зашла в дом в доспехах и со шлемом в руках. Вид у нее был не то печальный, не то просто смертельно уставший. За эти несколько месяцев она довольно сильно похудела и это было видно невооруженным глазом даже в доспехах; метки под глазами посветлели и из угольно-черных стали чуть темнее молочного шоколада. Что это озночало, мне, конечно, было неведомо, однако ясно, что ничего позитивного.
- Привет, - поздоровалась Лела и грустно улыбнулась. – что, мой крейсер опять загородил тебе свет, и ты не можешь делать уроки? Я отгоню.
- Да, не надо, - ответила я, хотя тень от космического транспортного средства действительно действительно мешала. – Я сорвалась тебя встречать!
- К чему такие почести? – голос Лиландры звучал с явной толикой депрессии. – Неужели здесь, где нет власти, я нужна кому-то, кроме Шарля?
- Ты всем нужна! Мы скучали! И очень переживали за тебя!
- Как мило! – Лиландра прошла по коридору на кухню, вымыла руки и подошла к рабочему столу. – Мне тоже было интересно, как вы тут без меня, но мне было настолько плохо, что я и с Шарлем-то связывалась от случая к случаю, не то что…
- Да я все понимаю, Лел! – я последовала за Императрицей и встала просто у стола, опершись на него одной рукой. – Ты столько всего пережила!
Лиландра молча достала из шкафа рюмку и, из бутылки, вынутой из-под доспехов, налила коньяк. После чего прошла и села за стол и сев боком на стул, отхлебнула несколько глотков.
- Ты как, получше? – осведомилась я. – У тебя метки посветлели…
- Отдохну, потемнеют! Это все равно, что у земных синяки под глазами.  – отмахнулась она. – А сильно посветлели?
- Да так, под цвет стола, - не стала кривить душой я.
Опрокинув в рот разом весь стакан, Императрица сильно стукнула им по столу и изрекла:
- О-ой, запустила я себя с этой Империей, девочка, совсем! Хорошо, что тут нет зеркал.
- Лиландра, не приувеличивай, ты сама сказала – отдохнешь, и все пройдет!
- Кто его знает?! А где Шарль? Он-то почему любимую жену не встречает?
- А он уехал на какие-то переговоры с какой-то политической “шишкой”. Вернется только завтра.
- Вот в этом он и есть! Жена вернулась – его нет.
- Ну, как дела в Империи? – перевела я тему.
- Революция подавлена, - ответила Лела, наливая себе еще коньяк, и принялась рассказывать.

Лететь пришлось на всех парах, и то путь занял трое суток. Когда Лиландра прибыла ко дворцу, здание было уже почти аккупировано бастующим народом. Они выкрикивали антимонархические лозунги и оскорбляли Верховную правительницу и ее приближенных. Как только Крейсер опустился на площадку перед Императорской резиденцией, его сразу окружили те, кто занял дворец.
- “Государыня”! – выкрикивали они насмешливым издевательским тоном, - явилась спасать свой мир от разрушения? Так обозревай же его руины!
- Отчего же вы так жестоки? Я стараюсь править мудро и справедливо, не ущемляя в правах ни крестьян, ни рабочих, ни высшие чины. Мои указы и законы в меру жестки, но справедливы! – на ходу придумывая речь обратилась Императрица к подданым. – Чем же недоволен мой народ?
- Сидя на престоле ты не правишь! – выкрикнул кто-то из толпы. – Нами правят беспощадные чиновники, берущие с нас втридорога!
- Право слово, не знала, я разберусь с этим.
- Пустое! Ты не бываешь в Империи!
И так на протяжении многих дней. Лиландра при всем желании не могла справиться со всеми жалобами, а в день их поступало немало. А тем временем народ борзел все больше, он требовал того, чего требовать просто аморально, даже на взгляд простого обывателя. Например, устраивать ежедневные пиры для бездомных прямо на главной площади перед дворцом, или же в стольных городах на главных площадях; оплачивать из гос казны свадьбы, причем не только для бедных, но и для тех, у кого деньги имелись и в большом колличестве, аргументируя это тем, что “Каждая официальная семья создается на благо Империи.” Ну, и главным требованием было постоянное присутствие правительницы на Шиаре. Если еще с первым требованием и, частично, со вторым можно было как-то согласиться, хоть и с проблемами для личного кармана, то уж исполнять последние – это уже маразм! Естественно, что Лела, как разумная женщина, не собиралась этого делать. Но все переговоры, мирные ли они или с применением силы были огромным стрессом для еще не восстановившегося организма, а несколько недель беспрерывных беспорядков, когда ей только и приходилось отдавать указы об атаках и разгоне демонстраций, в конец разбили ее морально. По словам самой Императрицы, это бы могло довести ее ло умалишения, если бы не помощь ее младшей сестры – девятнадцатилетней (все данные даны с поправкой на перевод на Земные биологические мерки и временные мерки) Джарды. Вообще-то сестрой она  ей являлась постольку-поскольку. Точнее, рождена была эта девушка в Императорской семье, но “на стороне” и появилась в окружении дворца лишь в начале девяностых. На вид она была весьма миловидной девушкой: скромной, заботливой, всегда вежливой и приветливой, причем обвинить ее в неискренности было невозможно, настолько невинно-наивной была она.
В один из часов, когда Лиландра из окон тронного зала наблюдала творившееся на площади бесконечное безобразие, находясь уже на грани срыва, готовая молнии кидать и превратить площадь в кровавую сечу, когда она хотела покоя уже не для государства – для самой себя и просто была готова пойти на все, что скажут, лишь бы только прекратить беспредел, к ней сзади подошла младшая сестра и обняла ее за плечи, облаченные в стальные доспехи.
- Горестно тебе, сестрица? – вопросила она.
- Нет, мне не горестно, - выдохнула Лиландра с достоинством. – Были времена, когда Империя переживала еще не такое… Женщина во мне уже давно стонет в предсмертной агонии, но у Государыни еще есть силы. Прежде всего, я – Императрица!
- Но сейчас я разговариваю не с императрицей, а с любимой старшей сестрой… - мурлыкнула Джарда. – Как ты, сестрица?
- Как я могу быть? – выдохнула Лиландра. – У меня были личные проблемы со здоровьем, а эта революция на пустом месте меня окончательно вывела из колеи.
- Ну, в какой-то мере они имеют право на недовольство, чиновники и впрямь расспустились… Ты выбираешь не тех людей…
- О чем ты?
- Почему бы тебе не доверить быть твоим замом мне? – взяла быка за рога Джарда. – Народ меня знает, я из импперской семьи… И тебя не обману.
- Да мне все равно… - выдохнула Лиландра, - Лишь бы их успокоить и быстрей к мужу.
- Да, тебе надо успокиться, - твердо сказала принцесса, - есть у меня одно средство!
С этими словами девушка ушла и вернулась через пять минут с бутылкой мутно-зеленоватой прозрачной жидкости и поставила ее на стол.
- Что это? – императрица подошла к столу и с подозрением взяла бутылку в руки.
- То, чем в армии нашей балуются! – улыбнулась Джарда. – Забродивший сок одного из растений, растущих на Дикой. Самогон по простому говоря, пояснила младшая сестра, заботливо наливая старшей стакан напитка.
- Джарда, я не пью, - первая женщина империи отодвинула от себя придложенную жидкость.
- Я знаю, я не предлагаю тебе выпить разом все, но немного! Нам грозит бой, для цверенности можно хлебнуть немного!
- Джарда, право не стоит. Есть много бодрящих напитков, зачем же низвергаться до алкоголя?
- Тебе они уже не помогут, сестрица! – принцесса с явным сочувствием посмотрела на сестру, придвигая стакан все ближе.
В итоге Лиландра сдалась и отхлебнула из стакана. И ей действительно вскоре стало легче. Через время она стала так поступать сначала перед важными переговорами, потом просто для успокоения. Уже через месяц она привыкла к этому напитку, который ингда позволяла себе уже как неотъемлимую часть трапезы, изредка заменяя коньяком. По совету Джарды, Лиландра сняла главного своего помощника и назначила на это место сестру. Несколькими грамотными указами удалось усмирить народ, и Лиландра вернулась на Землю.

Закончив рассказ, Лиландра вздохнула и потянулась за буылкой с целью налить себе очередную рюмку.
- Может, хватит? – спросила я, отдвигая ценный сосуд подальше от ее загребщих рук. – Ты и так почти всю бутылку выпила! Говорила же, что тут будешь только по празлникам…
- Говорила. А что, мое возвращение как, не праздник?
- Праздник, но не повод в одиночку полтора литра коньяка выпить!
- Ишвини, Элен… что не предложила, - произнесла неожиданно Императрица. – Будешь? Налью!
- Нет, спасибо, маленькая я еще алкоголь глушить! – отказалась я. – Да и голова, говорят, болит потом…
- Ну, как знаешь… - выдохнула она. – А что тут-то нового?
- Да ничего, профессор весь на нервах, Эмилка оборзела совсем, бомжа своего водит, Джи со Скоттом собачатся из-за мелочей, Ро с Росомахой на задании, а я… Я беременна. Только это я тебе как подруге, своему не говори.
- Да врешь ты, мала еще.
- Вот чем хочешь клянусь – бе-ре-мен-на-я. Полтора месяца уже! Только никому!
- Нет, что ты, буду хранить, как государственную тайну! – пообещала Лиландра.

Глава 18
Еще целую неделю Институт для одаренной молодежи гудел новостью о разврате в его стенах; на меня и в школе, и общаге для студентов, куда я заглядывала в гости к Ребеке, и в преподавательском, где я прочно, хотя и незаслуженно поселилась с самых первых дней своего тут пребывания, смотрели, как на отъявленную развратницу и нарушительницу этических принципов, но прошло всего семь дней и об остроте моего положения все благополучно забыли и стали принимать как должное, не имея возможности ничего изменить. Но не все смирились окончательно, и если Шельма, Реми, Джубили и, в некоторой степени, Логан, узнав о моем деликатном состоянии, больше сочувствовали мне, как человеку, добровольно отказавшемуся от детства ради раннего продолжения рода; часто по-доброму подшучивали на эту тему, смеясь предупреждая, что такими темпами бабушкой я стану при лучшем раскладе годам к тридцати пяти; то Гроза неоднократно смотрела на меня волком, заявляя, что я ввязалась в во всех аспектах опасную игру и что она бы на моем месте так этим не гордилась. В отличии от других Ороро говорила, что я испрорчу жизнь не только себе, но и всей команде, которую рождение моих детей должно обязательно коснуться не самым приятным боком и, более того, превращу в ад жизнь “этих самых” своих детей. Так же она завляла, что выкидыш будет большим подарком судьбы как для меня, получившей в этом случае возможность гармонично развиваться, так и для всей команды, избавившейся в этом случае от позора и роли нянек детей малолетней матери, находящейся не в состоянии дать им должную заботу и воспитание.
- Ты просто завидуешь! – не выдержав, вскричала я однажды прямо посреди коридора учебной части на одной из перемен, когда Ро, увидев меня наскоро умывающей лицо через открытую дверь в дамскую комнату, заявила, что не было бы моего положения, не было бы и мучений, связанных с ним. – Мне одиннадцать, а я уже устроилась в жизни как девушка, стала любимой и теперь ношу под сердцем дитя любви, а ты в свои тридцать два еще и на горизонте никого не имеешь!
- Да какое это имеет отношение к тому, что с тобой происходит?! – в весьма повышенном тоне ответила мне Ро, готовая уже взмыть в воздух и метать в меня молнии в прямом смысле. – Я просто ответственная и всю свою молодость трачу на благо команды, которое вы с Эмили систематически разрушаете каждая своим способом!
- Не сравнивай меня с ней! – разозлилась я. – Я не сделала ничего такого, а она и курит, и не поймешь кого сюда водит, и лекции у студентов срывает! Если это одно и то же, тогда, конечно, я виновата!
- Маленькая, упрямая, дерзкая девчонка! Ты еще не понимаешь сама, чем может обернуться рождение у тебя детей!
- И чем же?! – я продолжала смотреть на нее с вызывом. – Апокалипсисом?
- Надеюсь, что нет! Но с тем воспитанием, какое ты им в силах дать, вырастут экземпляры похлеще Эмили… При условии, если ты при родах не умрешь!
- Хватит! – закричала я, - как у тебя язык поворачивается говорить такие вещи?
- Я просто объективна, если произойдет выкидыш, а скорее всего при твоих физических данных это неизбежно, будет лучше для всех.
- Ро, я не понимаю тебя… - ярость сменилась разочарованием, - в кругах фанатов ты слыла и слывешь одной из добрейших и справедливейших женщин команды, а тут…
- Всему должны быть разумные пределы! Что я, только из-за репутации обязана на такое безобразие сквозь пальцы смотреть?
- Даже профессор смотрит! – выдвинула я самый весомый аргумент в свою пользу.
Мисс Монро хотела было ответить очередной колкостью в мой адрес, но тут прозвенел звонок на урок, и она, приняв самое доброжелательное выражение лица, пошла в пятидесятый кабинет, где должна была вести историю у одиннадцатого класса, я тоже пошла в класс, но в свой, на математику, которую вел сам профессор.
Сев за парту и приготовив учебник и тетрадь, я в ожидании задания пыталась привести свои растрепанные мысли в мало-мальский порядок, хотя они никак не хотели настраиваться на математический лад. Будь это другой урок или веди его кто-нибудь другой, я бы даже попыток не предпринимала к тому, чтобы подготовить мозг к уроку и просидела бы весь академический час витая в облаках, но с Ксавье этот номер не пройдет, даже не пользуясь даром он мог понять, что тот или иной ученик мысленно отсутствует на уроке и именно его начинает заваливать каверзными вопросами, поэтому надо было как можно скорее собраться и, несмотря на все негативные эмоции, накопившиеся везде, где это мыслимо в человеческом организме, внимательно слушать объяснения преподавателя. Однако, как я ни старалась скрыть свою абсолютную непредрасположенность к точным наукам на сегодняшний день, самый могущественный телепат все же заметил, что со мной что-то не так, хотя я вот уже как дня два отошла от сплетней и молвы, круживших над темой о ранней беременности. Спросив меня всего о нескольких вещах, заданных на дом, он великодушно разрешил мне уйти в жилую часть, так как весь мой вид выражал полную подавленность и  плохое самочувствие.
Не став особо отпираться от того, что мой разум на данный момент вообще не готов к восприятию нового учебного материала, я, одев на плечи свой рюкзак, никого и ничего не видя на своем пути ушла к себе в комнату. Там, в отчаянии бросив рюкзак на стол, я упала на кровать и заплакала. Ну, почему же никто не понимает моего рвения, почему никто не может смириться с уже свершившимся фактом, во мне – новая жизнь! Друзья поддрживают меня, чтобы я не раскисала и не опускала руки, хотя по опрометчиво брошенным фразам и даже по их глазам было видно, что на самом деле ни Шельма, ни Джубили, ни мое солнце и почти сестренка Джина до конца не поняли и в душе не одобряют меня, что они просто СМИРИЛИСЬ, что так вышло. Порой мне кажется, что даже Генри не слишком расстроится, если на самом деле случиться то, о чем говорила Ороро. Нет, я уверена, он, конечно, сначала сделает все, чтобы предотвратить печальный исход событий, но если непоправимое все же произойдет, то и он долго грустить не будет, а может даже напротив, вздохнет с облегчением, ведь когда не будет детей, как последствия того путь и приятного, но все же истинного безумства, сотворенного со мной в ночь на первое февраля, о нем можно будет почти сразу забыть, а угрызения совести пройдут сами собой. В тот момент я была более чем уверена в таком повороте событий, и мне даже казалось, что желанными малышки были только для меня, а Генри… для него они на этапе внутриутробного развитя былди лишь весьма занимательным экспериментом не только по выявлению икс-фактора в случаях, схожих с нашим, но и на тему может ли плод полноценно развиваться в не до конца подготовленном для этого процесса организме, не более того. Не то что бы на деле он оказался замкнутой личностью, давно с головой ушедшей в работу, нет, в нем присутствовал лишь здоровый интерес к продвижению науки, и он на самом деле очень сильно любил меня, как женщину, именно так, как любят. Он был нежен, он читал стихи, закрывал глаза на мои капризы, но дети не входили в ближайшие его планы и подтверждение моей беременности было для него громом среди ясного неба, и вот за это я и карила себя в тот момент. Впервые я осознала, что насильно заставить мужчину стать отцом, даже при сильных и пламенных чувствах нельзя, это просто неправильно, противоестественно и, смотря правде в глаза, жестоко. Возможно на меня так децствовала окружающая меня атмосфера, а возможно начала с опозданием просыпаться та кроха здравого смысла, которой не хватило мне в тот вечер переходивший в ночь, чтобы усмирить свои амбиции и желания и не совершать всего того, что я совершила, может, и правда, не то, что случилось – судьба, а судьба была в том, чтобы я перетерпела до лучших времен, когда эти дети были бы настолько желанным подарком для всех, что никто бы не усомнился в том, что нужно рожать и только рожать; именно в этот момент я засомневалась, что возлюбленный сможет полюбить детей и стать отцом в полном смысле этого слова. Хотя! Что я несу?! Надо гнать эти мысли подальше от себя. Эти дети – мое солнце, моя надежда и то единственное, ради чего стоит жить! А слезы все лились и лились из глаз, насквозь намочив подушку.
Спустя пятнадцать минут ко мне тихо вошел Генри и присел рядом на краешек кровати, погладив меня по спине.
- Почему ты так рано здесь, занятия еще идут, - не нашел он лучшего вопроса для начала разговора.
- Я знаю, - я подняла на Зверя красные от слез глаза, - профессор меня отпустил, я неважно себя чувствую.
- Да ты плакала! – зацокал он языком и, придвинувшись ближе, крепко прижал меня к себе, желая успокоить. – Что случилось, родная?
- Мы с Грозой снова поругались! – пожаловалась я. – На этот раз она напрямую заявила, что страстно желает, чтобы я потеряла наших нерожденных крошек!
- Не понимаю, откуда в ней появилось столько агрессии? – вздохнул Генри. – Ее словно подменили с тех пор, как правда выплыла наружу.
- Мне все равно, откуда это взялось и почему она так рьяно меня гнобит, только ее заявления перешли уже все границы!
- Но с другой стороны, подобного и следовало ожидать. Вот о чем я тебя предупреждал еще до того, как провести ночь.
- И что же делать? – не унималась я. – Терпеть?! Я уже устала от этого!
- Я знаю, малыш, знаю, - успокоил меня Генри. – Я серьезно поговорю с ней прямо сейчас. И если она еще хоть одно подобное слово скажет…
- И что? Ты ведь ей ничего не сделаешь…
- Не будь пессимисткой, я найду способ утихомирить Ро, а если не выйдет, будем решать этот вопрос по-другому!
- Как?
- Просто запрещу ей к тебе приближаться кроме как в учебное время, а уж во время ведения урока, она точно не станет кидаться такими заявлениями! Не волнуйся и подумай о наших крошках…
- Мне никогда Ро не нравилась! – высказалась я, утиря  слезы.
- Ну, этого тоже не надо, - ответил Зверь. – Она сама по себе очень хорошая, просто, я думаю, ей стоит пару деньков  отдохнуть от всего! Вот уже лет пять она работает без отдыха!
- Ты думаешь, ей поможет?
- Я в этом уверен.
С этими словами Зверь поднялся с моей кровати и ушел, прикрыв за собой дверь. Не знаю, пошел ли он разбираться с Грозой или опять сейчас засядет в лаборатории. Хотя он и пытался меня успокоить, мой разум, подобно записи на диске, повторял и повторял слова Ороро.  “Выкидыш неизбежен” – эта фраза пугала меня еще больше, чем все угрозы отправить меня домой или перевести в студенческую часть, где по два человека в комнате и один санузел на все крыло. Как-никак даже Ро старалась вести себя лояльно, пусть даже эта лояльность была на грани упреков, старшеклассники же и студенты этим качеством не обладали. Они ко всему происходящему относились примерно так же, как Эми, злобно насмехаясь над тем, что когда придет та самая пора, когда захочется свободы и беззаботного веселья, тот возраст, когда приходит самое время послать родителей и учетелей ко всем чертям и строить каноны своей жизни по собственным меркам и лекалам, я буду уже связана по рукам и ногам малолетними детьми и мужем, которого тоже к тому времени захочется послать, так как он препод. В возрасте же, когда все одекватные женщины задумываются о семейном гнездышке, дочь-наркоманка будет сосать из меня все соки, а муж к этому времени найдет себе фифочку постарше да поопытнее. Особенно такими словами бросался третьекурсник нашего псих фака, мутант третьего уровня Грэгори, обладающихй силой ускорять биологические процессы, происходящие преимущественно в растениях, и за час мог вырастить дерево, которое без его вмешательства достигло бы таких размеров за сотню лет. Так же он учился ускорять все процессы и в животных организмах, но видимо не дано. Причем заявлял он это полным серьезности тоном и “как психилог”. Издалека завидев его темно-фиолетовую, поставленную ежиком шивелюру, я старалась нырнуть в класс, чтобы не сталкиваться с его ехидством. Девушки же часто качали головами, приводя примеры то из сериалов, то из жизни неудачливых знакомых. Да та же Сэльма разводила разговоры о том, что подруга ее тети родила в пятнадцать, а через десять лет ее сын сбросился с крыши, потому что не выдержал, что его все называли сыном проститутки, а отца за его зачатия посадили на пятнадцать лет в колонию строгого режима, и рассказ этот был услышан мной буквально на первой перемене, за час до разговора с Грозой.
Весь день меня трясло, спустившись к обеду, я поняла, что мне кусок в горло не полезет и заставляла себя есть только из-за того, что в моем положении нельзя оставаться голодной, потом наскоро сделала уроки и вышла на задний двор подышать свежим воздухом.
- Мяу, - услышала я насмешливый голос за спиной и не обернувшись, думая, что это Бекки опять попросит помочь с сочинением по литературе, сказала:
- Бекки, отстань! Я не в настроении!
- Ты что? – услышала я голос Глории-Самиры.
- А… Гло… это ты? – повернувшись, я посмотрела на молодую метаморфа. – Опять Пьетро тебя обидел, и ты жаловаться пришла?
- На этот раз нет, - ответила та. – Дело в маме.
- А что такое?
- Проблемы… - вздохнула арабка. – У вас будут. Они с Магнитом что-то затевают… Я пришла предупредить…
- И что именно?
- Не знаю точно, но они хотят подобраться к файлам Церебро, но так как маме в лом перевоплощаться в Ксавье, а мне такое тонкое дело в жизни не прокрутить, решено похитить кого-то из команды и обменять на интересующие материалы.
- Гло, это надо непосредственно профу говорить, мне никто не поверит…
- Я знаю. Но похитить хотят тебя! Ты им сопротивления не окажешь.
- Верно, а когда примерно?
- К операции надо пподготовиться, так что месяца два есть… Я решила сразу сказать, потому что потом не смогу.
- Поймают?
- Да нет, на имя Самиры Аль-Фах пришла телеграма о том, что отец при смерти, а эта самая Самира – это я. И мне придется уехать в Марокко, отец хочет меня видеть.
- А ты жениха своего не боишься?
- Нет, Пьетро едет со мной. Ну, будь на чеку! – и с этими словами Гло, приняв облик голубки, взмыла в облака.
Я же осталась стоять в саду, глядя в небо. Вместо того, чтобы понестись к профессору и рассказать ему обо всем, я решила, что время еще есть, и скажу ему завтра.

Вечер. Все плохое уже притупилось, я успокоилась, отвлекшись португальским, и даже забыла, что пора бы ложиться спать. Об этом мне напомнил Зверь, зашедший ко мне пожелать приятных снов и сообщить, что у него сегодня ночное дежурство в клинике на окраине города, где он работал. В тот момент, когда он сказал, что уйдет уже через час, когда я буду уже спать, а вернется не раньше восьми утра завтрашнего дня, мне вдруг стало как-то беспокойно. Обняв его, я попросила подождать в комнате пока я схожу в душ, чтобы потом уже попрощаться перед самым сном.
- Ну, такого каприза ты мне еще не выдавала! – усмехнулся он. – Это уже слишком…
- Нет, Генри, это не каприз, мне просто как-то стремно… Гложет, словно что-то плохое произойдет…
- Ну вот, опять вспомнила ссору с Грозой и теперь даже в душ без контроля идти боишься?
- Генри, ну что тебе стоит? Тебе ведь все равно уходить только через час, а я быстро, минут за пятнавдцать…
- Хорошо, - улвбнулся он. – Вот увидишь, только зря боишься…
- На всякий случай…
- Я же сказал – подожду, иди!
Услышав твердое подтверждение того, что он действительно останется, а не выйдет, как только я зайду в ванную, я выпорхнула из комнаты.

В ванной было как всегда жарко, сердце забьилось быстрее от волнения, но я успокоила его двумя глубокими вздохами и, уже отработанным способом схватившись за полотенцесушитель, находящийся прямо над самим корытом ванной, залела внутрь и включила воду. В течении двух минут все было хорошо, но тут мне вдруг стало больно внизу живота, а через мгновение опустив глаза вниз по направлению струи душа, я увидела капли крови на дне ванны.
- Генри!!! – закричала я в ужасе, стараясь перекричать шум воды и присев на край ванны. – Генри!
Сердце мое билось так часто, что казалось выскочит из груди, голова оказалась словно зажатой в тиски, руки тряслись, а ног, от овладевшего мною ужаса, я вообще не чувствовала, и только звала на помощь, моля Бога, чтобы любимый меня услышал. Благо, моя комната была одной из половины, в которой имелась собственная ванная комната и, если Зверь действительно не ушел, то услышит. Мгновения казались часами и, хотя прошло не больше пятнадцати секунд, прежде чем дверь в помещение резко отворилась, мне уже казалось, что все кончено.
- Что случилось?! – с порога спросил Генри, увидев мой испуганный вид.
Я лишь безмолвно кивнула на ванну по которой струились ручейки накапавшей крови, уже смешанные с водой. Он, мгновенно оценив ситуацию, одним прыжком преодалел разделяющее нас расстояние и, вынув прямо обнаженную из ванны, понес на руках в лазарет.
- Я не хочу потерять наших детей, не хочу!!! – в страхе рыдала я.

Что происходило со мной в лазарете, я не помню, сказался сильный шок и небольшая доза какого-то препарата, только когда я проснулась в стенах лазарета была глубокая ночь. Я огляделась по сторонам и увидела Генри, сидящего у моей постели и сжала его руку.
- Очнулась? – спросил он и тут же осекся, - засыпай, еще ночь.
- Генри, скажи, это произошло? Я потеряла наших крошек? – спросила я со слезами в голосе.
- Спи, еще ночь, завтра поговорим обо всем, - тихо отозвался он. – Я побуду с тобой…
- Нет, я не усну! – сказала я надрывным голосом, - скажи, да? Да или нет?!
- Успокойся. Все хорошо. Прерывания беременности удалось избежать, правда с помощью Шиарских технологий. Не услышь я тебя вовремя, все могло быть печальнее. А так оба плода удалось сохранить.
- Честно? Ты меня не успокаиваешь?
- Нет, какой мне резон лгать тебе? Все хорошо, все в порядке. А теперь спи, тебе восстановиться… И впредь избегай стрессов.
Он сначала провел рукой мне по волосам, а затем положил руку мне на живот. Вид у него был уставший, но удовлетворенный. Теперь я поняла, что он не хотел летального исхода для неродившихся детей. Что возможность потери заставила его понять, что какими бы абсурдными не были обстоятельства зачатия, он уже привык к мысли, что скоро станет отцом и даже возлагал на детей надежды. После я спросила его, кого он хочет, дочек или сыновей и он ответил, что для него это не имеет значения, главное, что это будут наши дети, и чтобы они были здоровыми.
На следующий день обо всем узнал уже весь институт. Гроза с явно обломившимся видом сказала, что не стоило бы применять технологии инопланетной цивилизации и дать-таки моему организму отторгнуть плоды, чтобы потом не мучиться уже при родах, которые отпали бы сами собой, но под грозным взглядом мистера МакКоя и как врача, и как отца, и как просто мужчины, не приемлеющего оскорблений, добавила, что дело хозяйское и раз уж так решили, она добровольно поднимает руки и сдается, раз уж не удалось наставить меня на путь истинный. У Шельмы тоже имелись свои интересы в том, что матерью я все е стану – не у одной ее будет ребенок в этом Институте и Алику будет с кем играть, да и невесты на будущее.

Глава 20
Еще пара месяцев пролетела так же незаметно, как и все остальные. Сила нерожденных наделала в Институте много шума. Теперь любое сказанное в мой адрес резкое слово могло послужить поводом для агрессии, если еще учесть то, что этой силой я управлять не могла. И вот, когда Ороро по неосторожности своей заведя разговор о минимальных шансах превращения меня в успешную мать, получила в голову огненным шаром (К счастью, не сильно ей навредившим), зашел разговор о том, что надо с этим что-то делать, но это было не единственным на то резоном, ведь благодаря С.Н меня невозможног было нормально обследовать. Вот какой случай произошел накануне серьезного разговора.
В этот день я, как обычно, в начале недели пошла на обследование. Настроение еще никто не успел испортить, поэтому я и подумать не могла, что в голову моим нерожденным близняшкам могут прийти новые защитные приемы, но не тут-то было!
- Ну, как самочувствие? – заботливо поинтересовался Генри. – Все хорошо?
- Да, ничего почсти не изменилось, кроме пары мелочей в ощущениях.
- Так всегда бывает! – успокоил меня он, а затем проводил на кресло для УЗИ.
Сначала я не почувствовала ничего, кроме холодка наносимого геля, но как только муж коснулся меня утюжком аппарата, появилась уже зщнакомая тревога, не предвещавшая ничего позитивного. И мой организм меня не обманул, так как через небольшой отрезок времени аппарат начал подозрительно жужжать и вибрировавать, а затем, подпрыгнув на месте, щелкнул, отключился, и из корпуса на короткое время показалась струйка серого дыма.
- Что это было? – вздрогнув, спросила я.
- Похоже на новые шалости наших крошек, - вздохнул Зверь, покопавшись в аппарате. – не первый раз уже…
- Это плохо? – с сомнением спросила я.
- Скорее нет, чем да, - последовал уклончивый ответ, - это говорит о развитии детей, но все же затрудняет обследвание. Скажи, тебя кто-то успел раздражить?
- Семь утра! Еще никто не успел! – усмехнулась я.
- С этим определенно надо что-то делать… - протянул Генри, - подобные выходки не дают нормально следить за ходом беременности и твоем внутреннем состоянии.
- Но я же чувствую, хорошо мне или плохо. Бьются ли малышки или нет.
- Этого мало, - твердо сказал Генри. – Можно быть в отличном состоянии, имея довольно серьезные проблемы… Да и то, что их сила по-просту опасна для окружающих тоже играет свою роль.
- Ты меня в этом обвиняешь?! – возмутилась я.
- Вовсе нет. Просто констатирую факты.
- И что теперь? – тут я растерялась.
- На самом деле я задумывался об этом с тех пор, как только эти силы появились, - начал Генри, я села на кушетку и внимательно слушала. – Я думаю, имеет смысл отправить тебя в “Центр исследования Мутантов” для проведения более точных анализов Силы нерожденных, и для безопасности. Как твоей, так и окружающих.
- Что?!! – я вскочила на ноги, но не успела схватиться за опоры и вновь опустилась на место. – Ты хочешь отправить меня на Мьюир, к Мойре?!
- Я не сказал, что к Мойре, я сказал: “В Центр исследования мутантов”, это разные вещи. Ведь когда ты ложишься в больницу, ты ведь поступаешь на лечение, а не к главврачу!
- Не сравнивай! В нашей ситуации это одно и то же. Ты же ведь сказал, что сам примешь у меня роды, - начала я со слезами, - а теперь сбагриваешь меня на Мьюир, к этой разведенке?!
- Успокойся, родная, не дай Бог спровоцируешь очередной энергетический всплеск и начнешь кидаться шарами, - примирительно спокойно произнес Генри. – Я сказал – я сделаю. До родов еще два месяца. И откуда такие предрассудки насчет развода?
- Это не предрассудки, это неприязнь к Мойре. Видеть ее не могу!
- Это Лиландра тебя науськала?
- Нет, я сама. Мне никогда миссис МакТаггерт особо не нравилась. Когда она занималась со мной, я была вежлива с ней, как с методистом, так же, как вежлива с Грозой на уроках. К тому же, могу представить, какими глазами она будет на меня смотреть…
- Не беспокойся, я ей все объясню. Твое пребывание в ее клинике пройдет безболезненно.
Я задумалась. Было много факторов, по которым я не хотела отправляться в “Центр”, и первым, почему-то был стыд. Не знаю точно, сколько лет было Мойре, ходили разные версии: кто-то говорил, что она ровесница профессора, кто-то – что намного младше и вообще “Все зависит от версии”, а спрашивать было неловко; только в любом случае, ее возраст был не меньше возраста моей мамы, а жизненный опыт, наверное, и того больше. Я не представляла, какими глазами посмотрит она на меня, увидев огромный живот, но явно таким, каким в Институте никто на меня не смотрит. Врядли она посмотрит на это с равнодушной поволокой юмора и толикой сострадания, как это делают Шельма или еще кто-то из моего ближнего окружения, но не станет и, подобно Грозе, сыпать резкими заявлениями. Скорее, просто покачает головой и ничего не скажет, или начнет читать нравоучения, от которых всю ночь я не смогу заснуть, прокручивая в голове ее слова. Но был страх и намного серьезнее угрызений совести и стыда – сын Мойры Кевин, он же Протей. Сейчас ему, должно быть, лет двадцать. Этот паренек мелькал лишь в двух сериях мульта, а в прочих версиях его существование вообще не освещали. Протей - очень сильный мутант, умеющий трансформировать реальность вокруг себя, а так же входить в тела людей и управлять ими, словно марионетками, когда же он покидал плоть жертвы, последняя оставалась в коме и после не помнила ничего, что происходило с ней в то время, когда в теле был Протей. Когда он пользовался силой, его окружала оранжевого цвета энергетическая субстанция, делающая его огромным, квадратным уродом с парой светящихся салатовых глаз, хотя сам паренек был неплох собой. Способности сына Мойры проявились необычайно рано – в год, из-за чего и распалась семья женщины с начинающим тогда депутатом Джозефом МакТаггертом, не захотевшим быть отцом мутанта. Но это было не самое страшное! Страшным было то, что мальчик вовсе не мог контролировать, ограничивать свою силу и жил в этом коконе почти постоянно. Мойра пыталась лечить его, с помощью спец-терапии в виде лучевого воздействия, которое должно было снизить активность икс-фактора, но оно давало лишь коротковременный эффект, порядка нескольких минут, а то и секунд. Боясь, что поневоле мальчик может навредить обществу, а так же другим обитателям клиники, мать держала его взаперти в комнате девять на двеннадцать метров и выходил он оттуда только на терапию. Мойра не хотела этого, но иного выхода не видела. В итоге, Кевин совсем не знал мира. Растения, животных, иных людей он видел только на картинках в книге, а психика и развитие к семнадцати годам у него была на уровне шестилетнего ребенка. Заточение, а главное невозможность, принятая за нежелание матери прекратить его страдания озлобили Протея и пошатнули его психическое здоровье. Однажды, в семнадцать лет, когда облучение дало более или менее стойкий результат, пацану удалось сбежать из своей клетки, а после, используя тела разных людей, как оболочки, сесть на корабль и выбраться на “большую землю”. Его целью были вовсе не злоба и разрушение, а поиск отца, которого он так мечтал увидеть. Но не в силах больше использовать оболочки, он пошел к дому правительства просто так, в надежде, что отец узнает его и примет с распростертыми объятиями, но люди боялись Протея, и это его злило. Не буду вдаваться в подробности, так как, по чести признаться, сама плохо помню их и боюсь наврать, но после титанических усилий, икс-менам удалось вернуть паренька домой, а так же убедить Джозефа, имеющего к тому времени уже другую семью – жену и двоих детей, - навещать сына от первого брака. С тех пор дела пошли в гору, силы Кева стали лучше подчиняться ему, а состояние слегка улучшилось. Уже через пару после тех событий, ему разрешили свободно передвигаться по “Центру”, общаться и жить более или менее приемлимой жизнью, но вылечить такого рода психическую травму невозможно, и у Протея по сей день случались сильные припадки, во время которых тот нападал на окружающих без особой причины, кричал и вел себя неадекватно. В некоторых случаях Мойра обращалась за помощью к Ксавье, как к одному из тех, кто в силах помочь ее сыну.
Вот почему я боялась Кевина. Кто знает, что может стукнуть ему в голову? Вдруг он захочет напасть на меня, а я ничего не смогу сделать, ведь Сила нерожденных, по сравнению с его, - капля в море!!! Я смотрела на Генри умоляющим взглядом и молчала, не зная, признаваться ли в своих опасениях или сдаться без дальнейшего боя. Наконец, решила остановиться на первом.
- Есть еще одно… - почти прошептала я. – Я Кевина-Протея боюсь! Я слышала от многих, что он теперь свободно разгуливает по Центру… Кто знает, что взбредет ему в голову?!
- Твой страх абсолютно напрасен! – успокоил меня он. – Насколько мне известно, Мойра держит сына “на коротком поводке”, да и припадки у него в в последние годы совсем редки.
Никаких “но” Зверь больше слышать не захотел. Сразу же после разговора, он связался с миссис МакТаггерт и попросил приготовить для меня место.
Через час мы на “Ястребе” прибыли на Мьюир, в вышеозначенное заведение. Мойра встретила нас у трапа на площадке перед зданием взялась провести меня внутрь клиники. Мы прошли по длинному и широкому коридору, выкрашенному в цвет какао с молоком и остановились около одной из дверей, находящихся в закутке. То, что находилось за дверью нельзя назвать никак иначе, кроме как “палата”; от стен, выкрашенных в синий цвет, высокой железной кровати, покрытой белой краской и застеленной зеленым байковым покрывалом, а так же белой высокой тумбочки со стоящим рядом дермантиновым стулом на металло-каркасе веяло чем-то не слишком приятным. Радовало лишь то, что палата была на одного человека, а значит, никто не станет меня тревожить. Я прошла и села на кровать, Генри занес и поставил на пол рядом с кроватью мою сумку с вещами. Побыв со мною еще несколько минут и пожелав особо не грустить, он обнял меня, и пообещав звонить каждый вечер, ушел. Я осталась в палате одна с тяжелым сердцем. Вообще, больничная атмосфера для меня привычна, но не такая. Реабилитационный центр, в котором мне приходилось бывать раньше больша асоциировался у меня со старинными друзьями, общением и разгворами по вечерам, нежели с чем-то тягостным и самими процедурами, тут же ощущение было прямо противоположное; тут я была совсем одна. Захотелось плакать, но я решила не позориться перед самой собой и воздержалась от слез, скрышись за тетрадью, которую начала разрисовывать портретами, как в старые не очень добрые времена…
Прошло, наверное, около часа моего здесь пребывания, настроение было паршивое и вокруг меня светилось едва заметное энергетическое поле, готовое отшвырнуть куда подальше любого, кто ко мне приблизиться. Тут в дверь негромко постучали и, дождавшись вежливаого, но принужденного “войдите” отворили дверь. Это была Мойра. Пройдя в помещение и сев рядом со мной, она спросила:
- Ну и как это случилось? Как дошла юная девочка до жизни такой?
- Не знаю, - ответила я, машинально кладя руку на живот, чтобы поле не дало своего обыкновенного эффекта, - я пыталась предупредить, что меня хотят похитить, но никто не слушал. Потом Магнус хотел использовать меня в качестве генератора своей радиоактивной установки…
- Я не о том, - поправила меня женщина, выслушав, однако, до конца, - как ты забеременила?
- Обычно, - пожала я плечами, - единственное, что отличает мою ситтуацию от остальных, это то, что я сделала первый шаг для сближения первая… Ну, еще мой возраст…
- И ты так спокойно об этом говоришь?... – начала было миссис МакТаггерт, но осеклась, - впрочем, таких, как ты не переубедишь. Скажи лучше, твои родители знают хотя бы о том, где ты сейчас находишься?
- Нет, - спокойно посмотрела я на собеседницу, - а зачем им знать? Уходя, я оставила записку: “Мне все надоело, я ухожу!” и все.
- Боже мой! – воскликнула неодобрительно женщина. – Да они, наверное, места себе не находят, ночами из-за тебя не спят!
- Не думаю. Я никогда не была им особо нужна.
- Не говори так! Разьве ты была нежеланным ребенком?
- Нет, мои родители очень хотели ребенка, и очень радовались, когда узнали, что он у них будет. Но меня они не хотели. Как я уже говорила Джине, что они любят свою дочь, но не любят именно меня. Им нет дело до того, о чем я думаю, чем живу и что чувствую. Они хотят вылепить из меня такую девушку, какой бы они ХОТЕЛИ ВИДЕТЬ СВОЮ ДОЧЬ, а на меня, как таковую, им плевать!
- Я думаю, и ты хочешь в будущим видеть своих детей здоровыми, красивыми и образованными девушками, а не ночными бабочками, так что стремления твоих родителей вполне понятны, - стала разъяснять Мойра, - а что касается твоего к ним отношения, так ты должна быть благодарна за то, что они вырастили тебя, а не бросили в роддоме на произвол судьбы. Я, конечно, не знаю, но могу представить, сколько сил, нервов и средств твои родители потратили на твое воспитание и лечение.
- За это я отдаю им должное, но не более. Мысленно, я благодарна за то, что сейчас я здесь. Но этого для них уже много.
- И все же, ты обязана им повонить! Тебе вовсе необязательно возвращаться домой, если уж ты все так бескомпромиссно решила, но хотя бы предупредить, дать весть, что ты жива, и сказать им о своем решении лично!
- А-га, чтобы они нашли денег и приперлись за мной?! Нет уж, спасибо! Уж чем я дорожу, так это моими детьми… А они могут…
- Да в любом случае, на седьмом месяце ничего, о чем ты подумала, сделать нельзя. Это не так легко сделать и карается законом.
- Ну, а если они заставят подписать бумагу, в которой я передаю их под опеку государства?
- Ох, и отхлестала бы я тебя за подобные суждения о родителях, если бы имела право! – пригрозила мне Мойра. – Если ты уж их так не хочешь видеть или боишься, что тебя накажут за твою провинность, родителей твоих близко к детям не подпустят, и к тебе тоже, но хотя бы сообщить им о том, что ты жива и все хорошо ты должна! Можешь наговорить им все, что хочешь и считаешь нужным, но весточку дай.
- Нет! Нет! И еще раз НЕТ!
- Не хотела я так с тобой поступать, но ты не оставляешь мне выбора, - вздохнув, произнесла Мойра, поднялась с кровати и ушла.
Ее угрозы ничутть не напугали и не смутили меня. Заявлять в полицию или интерпол она не станет, а больше ничего она мне не сделает! Так что я вздохнула с облегчением, что она ушла. Но через три минуты женщина вернулась с серой телефонной радио-трубкой в руке, встала прямо напротив меня и резким тоном заявила:
- Так! Или твоим родителям звонишь ты и объясняешь сложившуюся ситуацию в выгодном для тебя свете, умалчиваешь о беременности и убеждаешь, что нет никаких поводов для волнения, и ты сама вернешься, когда сочтешь это необходимым; или им звоню я и рассказываю всю правду о произошедшем, акцентируя их полное внимание на твоем аморальном поведении. Что лучше для тебя и для близняшек, решай сама.
- А вы телефона моего не знаете! – оскалила зубы я, предоставляя Силе нерожденных полную свободу, как следствие чего заведующая клиникой оказалась в противоположном углу комнаты.
- Это не проблема, я уже пробила тебя по телефонной базе, - ”обрадовала” меня та, вставая с пола и отряхиваясь. – Ну, так что?
Я вздохнула и взяла протянутый мне телефон. Долго мной правили сомнения и легкое волнение. Было очень страшно спустя больше года после побега, набирать знакомые семь цифр и услышать в трубке голос матери или отца. Промаявшись так с минуту, я поняла, что сделать это выше моих сил, и тогда нажала на иные, более важные и дорогие для меня кнопки. Позвонить бабушке и тете я хотела еще давно, меня останавливало лишь то, что звонок будет международным да и отсутствие времени. И вот сейчас решилась. В трубке раздались гудки.
Я не буду передавать весь разговор, так как там было много личного, да и неуверена, что им будет приятно, что их имена “засветили” в таком неприглядном рассказе. Скажу только, что разговор был сложным, мне долго пришлось успокаивать бабушку и говорить, что со мной правда все хорошо, я здорова, сыта и согрета. Свое отсутствие и внезапный отъезд я объяснила тем, что мне за хорошие оценки в школе дали путевку по обмену знаниями и культурой, и что мы договорились с представительницей от школы, что я поеду учиться в Америку до шестого класса, а там видно будет. Так же я сказала, что учусь и живу в школе интернате, что тут заботятся о том, чтобы я встала на ноги, что я ва превосходный отношениях с учителями и ребятами, и в данный момент звоню из Реабилитационного центра, вроде того, что в Москве. На вопрос: “Что передать маме?”, я ответила, что ничего, кроме того, что со мной все в порядке, и что школа закрытая, и посторонних не пускают, а чтобы не было вопросов по поводу каникул, ответила, что летом мы едем на ферму и не вернемся до учебного года.
- Почему ты все же не позвонила маме? – поинтересовалась Мойра, когда я повесила трубку.
- Не знаю. Страшно было. Да и гадостей не хотелось ни говорить, ни слушать. Но ей передадут, что все нормально.
- Ну, хоть так… - не стала придераться к мелочам Мойра. – Ладно, я пойду, меня ждут дела.
С этими словами Мойра удалилась уже окончательно. Не знаю почему, но с души моей слетел камень.

Две недели прошли довольно быстро, с другими пациентами я не общалась – не с кем. Однако, однажды, когда я сидела в коридоре, пока палата проветривалась ко мне подошел Кевин.
- Здравствуй, - поприветствовал он. – Ты мне понравилась. Как тебя зовут?
Я вздрогнула и посмотрела на собеседника, стараясь не выказывать страха, но предательская СН все же сработала и окружила меня едва заметным свечением.
- Меня? – откликнулась я как-то рассеяно. – Элен.
- А меня – Кевин. Я тебя раньше не видел.
- Я тут всего две недели, и не выхожу из палаты.
- Ты красивая, только вот почему такая толстая?
“На больных не обижаются!” – вспомнила я и с милой улыбкой на лице, выдающей, однако легкую мою стемность, доходчиво объяснила все сыну Мойры.
- А у твоих детишек папа есть? – с самым простым выражением лица поинтересовался Протей.
- Конечно.
- А мой папа меня не любит, - пожаловался парень и присел рядом со мной, - он должен был приехать в выходные, но не приехал…
- Наверное, был занят, - пожала я плечами, не желая лишний раз провоцировать паренька на агрессию.
На несколько мгновений Кевин замолчал, думая, о чем бы со мной поговорить, но тут в его голове словно что-то щелкнуло, и он произнес:
- Я могу тебя попросить?
- О чем?
- Ты не могла бы сходить в дом мамы и позвать моего учителя и ее мужа – Шона. Его еще называют Банши.
- А почему ты сам не можешь?
- Потому что скоро занятия и я должен быть в зале.
- Ну, хорошо, я схожу, - нехотя согласилась я.
Через десять минут я была уже не в Центре, а в частном доме Мойры. Вообще-то, пациентам не разрешено было туда заходить, но для меня было сделанл исключение, которым я могла пользоваться при крайней необходимости, минуя персонал. Пройдя по первому этажу дома, Банши я нигде не увидела и, набравшись смелости, поднялась на второй этаж. Несколько обойденных мною комнат были или пусты, или заперты на ключ в отсутствии хозяев. Я подошла к центральной двери по левой стороне коридора, ведущей в спальню Мойры и ее нынешнего мужа. В комнате раздавались два голоса – один мужской, но довольно высокий, принадлежавший по всей видимости мистеру Кессиди; второй – звонкий, но томный, который мог принадлежать молоденькой девушке; и вот еще была странность – он был мне подозрительно хорошо знаком. Подойдя к двери ближе, я заметила, что она была не полностью закрыта и даже не на защелку, а лишь слегка прикрыта, что позволяло видеть говорящих и отчетливо слышать их разговор.
Мужчина, как я и предполагала, был Шон Кессиди, женский же голос, к моему удивлению, принадлежал Эмили. То, как и о чем они говорили, поразило бы даже самое развращенное воображение.

- Помоги застегнуть, - томно обратилась она к Банши, поворачиваясь к нему спиной и прикладывая к груди роскошное золотое колье с изумрудом.
- Да, конечно, - согласился тот не только с любезностью, но и с ноткой заботы и легкого вожделения.
Сказав это, он застегнул украшение на шее Эми и, что сразило меня наповал, поцеловал ее чуть ниже, чем сзади уха. Она разомлела в его руках и, игриво накручивая на указательный палец прядь своих длинных светлых волос, эротично засмеялась.
- Скажи, что ты любишь меня, - почти пропела она, едва не навязывая ему свое тело.
- Конечно, люблю! – словно зомбированно повиновался мужчина.
- Скажи, что хочешь меня! – продолжала профессорская дочь, разворачиваясь к нему лицом и присасываясь своими губами к его губам.
- Конечно, хочу, моя нимфа! – снова согласился он.
Дальше последовал поцелуй, страстный и жаркий настолько, что постороннему взгляду было совестно глядеть на это. Не отрываясь друг от друга, снимая верхние одежды, они добрались до кровати и вот, когда мне уже казалось, постельная сцена неизбежна, он несильно оттолкнул ее, и та упала поперек кровати, но, быстро сев через руку, самими что ни на есть удивленными и обиженными глазами посмотрела на партнера и сделала вид, что вот-вот заплачет:
- Я что-то сделала не так, зайчик? – спросила она плакисвым голосом. – Ты меня больше не хочешь?..
- Дело не в этом… - как-то заторможенно отвечал Банши. – Я просто сам не знаю, что вдруг со мной случилось…
- Но ты ведь меня любишь? – каким-то странным тоном уточнила девушка и даже я почувствовала, как в воздухе повеяло чем-то непонятным, похожим на электричество.
- Люблю… - язык Шона заплетался, словно его заставляли произнести этот ответ, - но ведь у меня есть дочь – тебе ровесница и еще я женат на Мойре, ты же знаешь…
- Плевать на дочь, плевать на Мойру, - протянула Эмили поднявшись и вновь обвивая его шею руками. – Ты ведь меня любишь и хочешь?!
- Люблю, хочу, - выдохнул Кессиди, и уста их вновь слились в безуденржном поцелуе.
На этот раз ничто не помешало их страсти, Эми сначала томно смеялась и говорила глупости между поцелуями, а потом застонала в сладком оргазме.
В это самое время я увидела, как в направлении комнаты движется миссис Мактаггерт и сделала вид, что ищу именно ее, одновременно незаметно полностью захлопнув дверь при помощи краба. Когда я поравнялась с ней в нескольких шагах от комнаты, то поспешила сказать:
- Миссис Мактаггерт, а я Вас ищу! Вы не могли бы мне кое-что подсказать…
- Не сейчас, - прервала меня женщина, - я очень спешу. Мне надо ненадолго уехать?
- А куда, если не секрет? – задала я новый вопрос, только бы задержать и отвлечь ее от цели.
- Меня зачем-то позвал Джозефф, - ответила она. – Извини, мне некогда, я уже опаздываю. Только забегу в спальню, взять сумочку.
- А может, так пойдете, раз опаздываете? – спросила я, но женщина уже пронеслась мимо меня и оказалась в спальне.
То, что было дальше невозможно точно описать словами. Открыв дверь и оказавшись на пороге, Мойра на мгновение замерла от неописуемого шока, а затем, развернувшись, понеслась прочь; мне в тот момент показалось, что на глазах ее сверкали слезы. Ее муж, в это мгновение точно очнувшись от сна или гипноза и осознав, что сделал, отмахнулся от неистовавшей Эмили, наскро одев брюки и накинув рубашку, бросился за женой. Эмили еще пару минут приходила в себя, осознав, что наживка сорвалась с ее крючка, оделась и вышла. В коридоре я схватила ее за руку и, недовольно сверкнув глазами, хотя и зная, что лезу не в свое дело, спросила:
- Зачем ты это сделала?!
- Сделала что? – она притворилась, что не поняла меня.
- Зачем ты соблазнила Банши, да еще и телепатически воздействуя на него?
- А зачем ты соблазнила МакКоя? – ехидно усмехнувшись, парировала она.
- При этом я не разрушала ничью семью! – возразила я. – И, как я понимаю, ребенок далеко не входит в твои планы.
- Ребенок? О, нет! – профессорская дочка была ужасно вульгарна. – Мне нужны всего лишь деньги, богатство, глупышка! А ведь Шон особа голубых кровей и дененег у него куры не клюют! О том свидетельствует и то колье, которое он мне подарил. Я поиграюсь с ним и брошу, как только пойму, что от него больше нечего получить!
- Пока вы вместе, он находится под твоим влиянием, - заметила я, - но так не может продолжаться долго. Рано или поздно ты потеряешь над ним контроль.
- Ты проницательна, - лицо Эмили исказилось в противной полуулыбке, - но на это у меня есть иной план действий… Выйдя из под моего контроля, он сделает все, чтобы доказать жене, что между нами ничего не было. Следов моего вмешательства в его разум не найдет даже отец, соответственно он сделает все, что я потребую взамен на подтверждение правдивости его слов. Вот так-то, малолетка!
Эми коснулась моего живота, но получив небольшой разряд статического электричества, прошла мимо и скрылась в комнате матери; я же пошла к себе в палату.

Это случилось уже под вечер. Я сидела на кровати и читала какую-то книгу по школьной программе, когда дверь без предупреждения отворилась, и в палату семимильными шагами вошел Кевин. Витавшие вокруг него прозрачно оранжевые молнии свидетельствовали о том, что он хол, но еще не разъярен. Я оторвалась от чтива и, делая вид, что ничего не замечаю, поприветствовала его.
- Это ты все устроила, ты! – вскричал он и начал увеличиваться в размере за счет окружающего его поля, и уже через мгновение передо мной стоял не смазливый паренек, а огромный оранжевый великан со злобным видом.
- Что я подстроила? – спросила я, испугавшись и поджимая под себя ноги. Энерго-щит нерожденных сработал молниеносно.
- Это ты сделала так, что та девушка целовалась с Шоном, мама проплакала целый час, и не попала на встречу с папой! – электоро-магнитное поле внезапно превратилось в стекло и, треснув, рассыпалось на полу тысячью осколков.
- А-ааа!!! – завопила я. – С чего ты это взял?!!
- Я слышал как вы с ней говорили, она смеялась и играла с тобой! – голос Протея эхом наполнял палату и комната начала менять свои очертания и стены начали съезжаться, словно в форт-боярде. – Ты во всем виновата, ты одна!
Вновь возникло знакомое ощущение не своего тела, все снова расплылось перед глазами и шар, огненно-энергетический шар зажегся на моей ладони. Я со всекго размаху кинула его в Кевина и тут же, очнувшись, пришла в ужас. Заряд, который наповал поразил Магнита – не самого слабого мутанта – парню двадцати лет не принес никкакого вреда и словно бы растворился в недрах его энергетического поля. Но не сказать, что моя атака прошла бесследно, о нет! Брошенный в сына Мойры шар разъярил его еще больше, словно убеждая его в правоте и справедливости действий. Он нависал надо мной, как могучий утес нависает над бурным морем, которое, как бы беспокойно оно ни было, не сможет сточить его в один момент. Постель, где я сидела, уже превратилась в подобие молочного киселя и одновременно липкого клея, я пыталась вскочить, но не могла – была спутана по рукам и ногам… В тот момент пришло осознание того, что “Fenita la comedia”, МНЕ КОНЕЦ!!! Зажмурив глаза и мысленно моля о прощении моих детей за не данную им жизнь и моля Бога простить все мои грехи, я уже готова была повиноваться своей участи и умереть, когда в помещение “влетели” Мойра и пара крепких санитаров, выпустивших в Кевина из специфического ружья шприцы-пули со снотворным и транквелизаторам, после чего энергетическое поле парня погасло и он упал на пол без чувств; палата в одно мгновение пришла в свое естественное состояние. Миссис МакТаггер, вопреки моим ожиданиям, бросилась не сыну, отлично зная, что тот просто уснул крепким здоровым сном, а ко мне.
- С тобой все в порядке? – спросила она, волнуясь, - а с детьми? Как ты чувствуешь, Кевин не навредил тебе или им? Ох, Хэнк мне голову оторвет, если узнает, что я тебя не уберегла…
- Все нормально… вродк бы… - прошептала я, все еще дрожа от перенесенного шока. Позвоните Генри!...
Не став откладывать в долгий ящик, Мойра немедленно связалась с Институтом и проинформировала их о произошедшем; икс-мены прибыли на место так быстро, насколько это позволяла техника и законы физики. Персонал клиники долго пытался уверить ребят в необходимости оставить меня в ней хотя бы еще на ночь, но получив твердое слово доктора МакКоя, что я здесь и десяти минут больше не останусь, вынуждены были умыть руки и снять с себя всю ответственность.
Вернулись в “Институт для одаренной молодежи” мы уже глубокой ночью, но муж все же убедил меня в том, что должен осмотреть меня сам. Происшествия минувшего дня все же оставили на мне свои следы, я очень устала и хотела отдохнуть и просто поспать, но перечить опытному врачу и просто заботливому и любимому мужчине не стала, и без пререканий позволила тсполнить ему свой врачебный долг и отдать должное клятве Гиппократа. Обследовав меня с головы до ног с помощью всех приборов, какие только имелись у нас в наличии, кроме тамографа и рентгена, и придя после всего к выводу, что физически ни я, ни наши будущие крошки, как ни парадоксально, не пострадали, Генри дал мне выпить какого-то сомнительного успокоитиельного и велел отдыхать.
- Я не хочу ночевать в лазарете! – начала предъявлять я свои капризы, так как действительно стремно было в который раз просыпаться в окружении стационарных стен. – Ты отпустишь меня в мою спальню? Я же так устала от больниц…
- Стоило бы подержать тебя тут эту ночь, - начал доктор, но видя, как я недовольно нахмурила лоб (Ну, прямо как Эми сегодня с Шоном), продолжил, - но учитывая, что ты и так много времени находиилась в мед учреждении и именно там получила стресс, думаю ничего плохого не случится, если я позволю вернуться тебе в привычную обстанову своей спальни. А чтобы уж точно ничего не случилось, побуду с тобй некоторое время.
- Ты – просто прелесть! – улыбнулась я, прижавшись к возлюбленному.
По моей руке вновь пробежал жар, как от огненного шара, но на этот раз на моей ладони расцвела огненная роза с молниями внутри лепестков.

Глава 22
На дворе июль 2002, долгое время было просто не до дневника! Дети и учеба без посещения класса отнимают все время и силы. Сейчас каникулы, поэтому времени стало чуть больше, и я могу рассказать обо всем, что случилось.
Сейчас девочкам уже почти девять месяцев, они уже умеют бегать и потихоньку начинают разговаривать. Интересно, кто придумал, что характер формируется к пяти годам и у близнецов он обычно идентичен? За это короткое время я на практике убедилась, что это не так. Лита, как мы все кратко называем Летисию, с первых дней жизни была необычайно спокойным и тихим ребенком, плакала, только если в чем-то нуждалась и не капризничала. Хотя, в таком малом возрасте нельзя отличить капризы от желания чего-либо. Ее сила так же возрастала с каждым днем, отчего Институт иногда потрясали небольшие катоклизмы в виде разбитых стекол, взорвавшийся техники и прочих мелочей, но что еще больше удивляло всех окружающих – так это ее избирательность! Малышка свободно подпускает к себе только меня, Генри и Джину; к большинству иксов относиться с небольшой осторожностью и на всякий случай окружает себя энергетической пленкой, Грозу она к себе не подпускала и вовсе. Так же девочку было трудно перввое время приучить к воде, она не просто боялась, а приходила в панику. Крики, плач, она вцеплялась мне в руки своими коготками так, что на запястьях оставались кровавые следы, которые долго не заживали, а хвост ее принимал форму изогнутого крюка.
Олеся же была, казалось, полной противопаоложностью своей сестры. Ее гипперактивность просто пугала и грозила большими проблемами в будущем. Все говорили про нее “Это тихо-громкий ужас!”, в чем я соглашалась с большинством. То, что когда гаснет свет, надо по-возможности вести себя тихо, для нее не было авторитетом и, что самое удивительное для детей первых месяцев жизни, она спала всего десять-двеннадцать часов в сутки при норме восемнадцать часов. Остольное время девочка без дела жаловалась на жизнь, хотя я старалась уделять близняшкам одинаковое количество своего времени. Еще одной ее особенностью является то, что она не засыпает никак иначе, кроме как на руках, и я была практически не в силах успокоить свою младшую, особенно учитывая факт, что от ее плача просыпалась старшая из дочек и начиналось подобие стихийного бедствия в одной отдельно взятой комнате. Спасало одно – Леся была папиной дочкой и у него на руках низменно затихала и смотрела на него невинными глазками.
Однако, в начале апреля произошло кое-что сделавшее малышку более спокойной, позволило найти свое детское безмятежное счастье.
- Не понимаю, ты же мать, - тихо возмущался Генри, когда я вновь подняла его в два часа ночи все по той же причине, - а не можешь найти подход к дочери, кроме как удовлетворить биологические надобности. – Ты вообще как к ней относишься, как к довеску к Лите?
- Не говори ерунды! – возмутилась я. – Просто я не могу ее успокоить. Я знаю, что ее что-то беспокоит, но не пойму ЧТО…
- Возможно просто энергетическая несовместимость, - предположил он.
Я усмехнулась над этой версией; если бы это было действительно так, я бы не могла к ней приблизиться, начинались бы боли и головоркружения вплоть до потери сознания, тут же было нечто другое. И из-за этого “другого” я потихоньку выходила из себя и начинала злиться, дитя это чувствовало и начинало ныть еще сильнее.
- Знаешь, меня беспокоит ее сила, - произнесла я в задумчивости. – точнее, ее отсутствие.
- Ну, в этом нет ничего удивительного! – пожав слегка плечами, отозвался Генри, - она еще просто маленькая…
- Но ведь у Летисии дар цветет и пахнет, а они близняшки. Странно, что у них такое различие в биоритмах. Мне почему-то кажется, что силы у нее есть, просто нет условий их использования нет.
- Знаешь, ложись-ка ты спать, пока все тихо, а то если проснется Лита, ты опять не выспишься, - посоветовал мне он, когда Леся угомонилась; пожелал мне доброй ночи и ушел.
Я легла. Девочки не должны были проснуться до утра, так что пара свободных часов на сон у меня было. Но не прошло и получаса, как Олеся опять проснулась, на этот раз от голода. Вздохнув и про себя выругавшись, я положила девочку в коляску и пошла с ней на кухню, приготовить смесь. Молока у меня было немного, поэтому пришлось рано ввести смешанное кормление. Войдя на кухню, я с удивлением заметила там Логана, с негодующим видом ковыряющимся в проводке.
- Ты чего? – поинтересовалась я, по инерции потянувшись к выключателю.
- Света нет, провод закоротило, - отозвался Росомаха, продолжая исследовать проводку.
- А плита работает? – спросила я, едва выдерживая громкий дочерний плач.
- Электричсество есть, вот только со светом что-то, - протянул он, вытирая руку об руку.
- Тогда дай я ребенка покормлю, разберешься после.
- Как скажешь, только угомони ее! На весь Икс слышно, - сказал Логан, выходя из кухни.
Я пожала плечами на его реплику, можно подумать, я сама не хотела успокоить дочь. Оставив коляску у стола, я подошла к подоконнику, взяла свечу, постаавила ее на сто и зажгла с помщю лежащих рядом спичек. Проделав все это, я подогрела смесь и, сев на стул около, взяла Лесю на руки и стала кормить из бутылочки. Привычная больше к материнскому телу, она долго не хотела ее брать, но, так как ничего иного не предлагали, упрямице пришлось сдаться. Но утолив голод, она и не думала успокаиваться; начала смеяться и любопытно водить глазками по темноте. Наконец, ее взгляд остановился на ярком, но небольшом пламени свечи, пляшущим в черном помещении. Живой огонь – это, пожалуй, еще одна вещь во всей Вселенной, кроме отцовских рук, способная сделать ее более тихой.
- Да, Олесенька, огонек! – заворковала я. – Огонек красивый светит, а ты засыпай… Пусть этот свет тебя успокоит… Ночь детки спать должны…
К моему удивлению, Леся довольно быстро застихла, мне показалось, от звуков моего сонного голоса, а я погрузилась в свои мысли, и отвлеклась буквально на секунду, но вовремя заметила, что дочка тянет ручонки к открытому огню. Тут же я нежно схватила ее за ладошки и прижала к себе.
- Ой, вы ручки наши шаловливые, - с долей смеха начала я, хотя сердце мое сжалось в комок от страха при мысли, что могло бы произойти, - больно будет моей Лесеньке. Огонь – не игрушка.
Девочка хитро посмотрела на меня, впрочем, этот слегка лисий взгляд для нее характерен при хорошем настроении. Я еще долго массажировала ее ладошки и вот, когда мне уже показалось, что дитя начало погружаться в сон, вновь отвлеклась мыслями о жизни. Вернуться в реальность меня заставило ощущение того, что девочка вывернулась у меня в руках. Я опустила глаза, и едва нашла в себе силы сдержать крик ужаса. Несмотря на все мои усилия Леська все же сунула свою ручку в огонь. Первое, что я сделала – это отняла ладонь девочки от пламени и готова была бороться с сильнейшим ожогом, будить Зверя и транспортировать девочку в лазарет. Однако, все было не так трагично, как показалось, точнее, совсем не трагично. Оставшийся на ладони язычок пламени, дружелюбно, если так можно выразиться, сверкал на ее крохотной ладошке, постепенно меняя очертания и принимая вид любимой погремушки. Девочка смеялась и совсем не испытывала боли; я поднесла руку к огненной фигуре и поняла, она как Пасхальный огонь, совсем не обжигала. Не знаю почему, но меня тут же пробило на смех. Громкий, истерический смех, я смеялась, задыхаясь и не могла остановиться. Тем временем огонь девочки медленно угасм на ладони и она уснула крепким сном, каким и должен спать младенец. Я положила ее в коляску и вернулась в спальню. Три часа до рассвета прошли спокойно.

Это произошло буквально вчера. Несмотря на летнее время года, в этот день лило как из ведра, и ни о какой прогулке не было и речи. А детям очень хотелось на детскую площадку. Когда я сказала девочкам, что сегодня придеться остаться дома, детскому упрямому негодованию не было придела! Они прыгали, визжали и требовали свободы. Лита так вообще кидалась в меня энерго-шарами и впивалась когтями во все, что только можно вцепиться.
- Лита, солнышко мое, - я присела на колени перед дочерью, - на улице дождик, промокнешь и заболеешь…
- Нет! – повторяла она одно из первых выученных слов. – Нет!
- Ну, Литочка! Ну не можем мы сегодня выйти… Завтра… Утром…
Лицо девочки просияло, но хвостик ее оставался напряженным, и кончик его отклонился в противоположную от тела сторону в виде крючка, но малышка все же протянула ко мне ручки.
- Мир? – мило улыбнулась я, с желанием обнять дочку, но вместо ответных объятий я получила когтями по лицу.
Примерно то же самое происходило и у Шельмы с Аликом, но так как мальчик был почти в два раза, действовал он умнее. Он подлизывался, на время забывал о прогулке, но через пару минут вновь подходил то к Шельме, то к Реми с этой просьбой. Как только нам это надоело, мы решили не лишать детей радости и повели их в “Комнату Страха”. Не пугайтесь, криминального для своих любимых чад ни я, ни Шельма с Гамбитом, мы не хотели. Дело в том, что действие К.С построенно на галлограмно-осязаямых образах, и она может трансформироваться в любой ландшафт. Нередко, Гамбит и Рося этиим пользовались, превращая комнату, предназначенную для боевых тренировок то в бильярдную, то в домашний бар, то в сауну, причем ощущение ничуть не отличалось от оригинального.
Пользуясь этим свойством, мы с Шельмой решили превратить Комнату страха в детскую площадку, не включая никаких боевых уровней, а просто создав ландшафт. Возможно, некоторые скажут: “это не то”, но на самом деле детей это вполне устроило, ведь им не так нужен свежий воздух, как площадка для игры: качели, горки, место, где можно было побегать и поиграть в мяч, и все, поэтому эквивалент площадки с сочной зеленой травой, солнечным лазуревым небом, пением незримых птиц и невообразимым количеством атрационов привлек детей куда больше, чем реальная детская площадка на свежем воздухом в парке.

Забежав на площадку в доме, дети стали играть. Их игры… С первого взгляда их можно было принять сначала за точно выверенный танец, какие танцевали на балах веке так в восемнадцатом, потом за битву, не раз перекликающуюся с применением сил, но по беззаботному веселью всех троих детей, легко можно понять, что это просто невинная детская забава. Летисия, держа за руку сестренку, то и дело телепортировалсь по площадке, кидала в спину мальчика энергетические шары. Алик, заливаясь веселым смехом, при помощи телекинеза останавливал их на лету, направляя в обратную сторону, прямо в атакующих. При этом Олеся и Летисия до последнего мгновения стояли неподвижно, глядя на то, как приближается к ним с каждой секундой все быстрее, шаровая молния, и когда уже до столкновения оставалось буквально несколько мгновений, вновь телепортировались куда-нибудь по периметру, после чего, Леся, легким движением открыв зажигалку, возводила между ними и Александром стену огня, которую пацаненок ростом около метра, должен был потушить усилием мысли; это удавалось ему не всегда, и, когда мальчику это не удавалось, мелкая тушила огонь сама и залевалась веселым смехом в чувстве собственного превосходства. Иногда, конечно, случались и промахи и то Летисия возвращалась после таких игр с опаленной шерстью, то Алик с разбитыми коленками, то Леся с поцарапанным лицом и синяками, иногда даже были легкие ожоги, но мутанты, даже если у них нет способности к супер-ускоренной саморегенерации (как у Росомахи), и им мало лет от роду, гораздо быстрее, в сравнении с обычными детьми, переносят травмы, поэтому уже на следующий день они готовы были повторить все сначала.
Мы с Шельмой и Гамбитом и сейчас с умилением смотрели на их подобную игру, не успевая следить, как по площадке, вместо футбольных мячей или воздушных шариков летали энерго-и огненные шары; как дети, смеясь, спотыкаясь и падая, гонялись друг за другом, скатывались с горок и просто веселились. Я и Шельма следили за этим непосредственно, устроившись на лавочке по периметру поля, Гамбит предпочел занять место в кабине для наблюдений. Он что-то пил из кружки в непосредственной близости от клавиатуры и улыбался нам, подавая знаки, что Алик еще фору даст двум наглым близняшкам, хотя до этого момента две моих шалуньи вовсю гоняли старшего товарища, не давая ему абсолютно никакого продыха.
Тут у нас практически одновременно засвентились переговорники и мы вышли на связь. Профессор объявил о том, что мы ему зачем-то срочно понадобились, но это не займет много времени. Не став отрывать своих малышей от веселой игры, мы попросили Реми повнимательнее последить за ними и, предупредив детей о том, чтобы они пока нас не будет, вели себя чуть более мирно, покинули Комнату Страха.
Мы отлучились всего на десять минут, но когда мы вновь подошли к комнате имитации, то нас привлекли испуганный плач, крики и такой шум, как будто чем-то железным били по наковальне. Зайдя в наблюдательную будку мы увидели, как Реми с ужасом набирает на клавиатуре какие-то коды, но она не слушается и продолжает искрить от пролитого на нее напитка, мы еще стояли спиной к тому, что еще недавно было превращено в детский игровой городок, но уже сеййчас было понятно, что со времени нашего там пребывания многое изменилось:
- Гамбит, что произошло? - спросили мы практически хором, находясь в полном неведении.
Ловелас и казанова как-то виновато и в то же время испуганно посмотрел на нас, не отвлекаясь от дела. Приготовив себя ко всему, что только возможно увидеть, мы обернулись, и из горла практически в унисон вырвался крик: “Господи! Дети!”.
Представший нашему взору пейзаж действительно поражал своей опасностью и жестокостью. Небо над детской площадкой застилала тень, а по ней разгуливали десятка два стражей, то и дело скрипевших: “Мутанты! Уничтожить!” Эти огромные роботы, размером выше небоскреба, созданные Друзьми человечества для уничтожения людей генетической расы Homo Sapiens независимо от пола, возрата и физических данных, были столь беспощадны, что некоторые от их атак погибали медленно и мучительно. И вот теперь, галлограмные, но от этого не менее реальные их копии, гонялись за тремя маленькими детьми. Те очень испугались таких махин, нависших над ними и просто плакали. Первым собрался Алик. Он попробовал с помощью своих способностей внушить что-либо гиганским железякам, но искусственный разум не поддается ментальному воздействию, ничего из этого не вышло. Мальчик беспомощно остановился посреди площадки и заревел. Тут, осознав, наконец, реальную опасность, в бой вступила Летисия. Это кажется удивительным, но этот маленький (хотя уже и не очень) комочек белой шерстки вертелся на поле битвы с удивительной проворностью, предварительно окружив себя, сестренку и друга защитным полем. Лучи огромных роботов нещадно палили по детям, но последним удавалось ловко лавировать меж лучами точно так же, как и протискиваться между прутьями ограждения клумб за перелетевшим через него мячиком или за цветком для любимых родителей. Удивительна была выдержка моих малышек, пережив первый стресс, полученный от внезапного появления на мирной игровой площадке “неопознанных НЕлетающих объектов”, они больше не проронили и слезинки. Тут начало происходить что-то очень странное на первый взгляд. Близняшки посреди битвы встали друг к другу лицом, соединили ладошки и, закрыв глаза, стояли так несколько секунд неподвижно внутри своего защитного кокона. Небольшой, сравнительно, промежуток времени прошел, прежде чем они начали медленно разъединять ладони, на несколько миллиметров поднявшись над землей, и в это время между их ладонями начал зарождаться огненный шар, чем-то напоминающий ту розу, которую зажгли они на моей ладони, еще не родившись. Когда сгусток этой энергии развился до полной сферы и принял колоссальные размеры, прямо в грудь одного из стражей полетел мощнейший, в сравнении с их собственными лучами, шар, размером не уступавший размерам сжатых кулаков робота. Как только заряд достиг своей цели, страж покачнулся и упал, разрушив своим телом качели и полплощадки в целом, но малышей окружало еще по-крайней мере девять штук таких же машин, а сил на проведение еще одной, равной по своей мощи, атаки у них уже не осталось. Не то, что девочки растратили всю свою энергию на эту, но как бы там ни было, это были всего лишь девятимесячные крохи, а не могущественные бойцы, за плечами которых целая уйма одержанных над врагами побед. Как только “труп” многометрового робота с торчяхими из металлической груди искрящими проводами, коснулось с неописуемым грохотом почвы, дети быстро побежали и спрятались за руинами площадки и недвижимой уже грудой металла от подобных этому стражу.
На этом месте и подоспели мы. Пару мгновений мы потратили на то, чтог помогали креолу справиться с электроникой, когда же очередная попытка была окончена неудачей, мы с ним Шельмой поспешили прямиком в сердце бойни. Шел и ее, выражаясь языком юридическим, сожитель, взяли на себя оставшихся стражей, я же поспешила к детям. Какими бы смелыми малыши не пытались казаться, они были жутко напуганы и, увидев меня, бросились мне на шею и, дрожа от перенесенного ужаса окончательно дали волю слезам.
- Все будет хорошо, - успокаивала я детей, опустившись на колени и прижимая их к себе, покуда Шельма, взлетев на уровень глаз одного из Стражей выбивала из него микросхемы, а Гамбит, с одной только ему свойственной манерой, расшвыривал карптами направо и налево, подрывая роботов одного за другим.
- Мамочка! – дочери вцепились в мою одежду и с ужасом смотрели на все происходящее вокруг, и только-только начиная осознавать, в какой опасности находились.
Подоспевший по первому же призыву Зверь уже поспешно разбирался с электргоникой, чтобы поскорее отключить тренировку неприрывно автоматически повышающую уровень сложности.
- Программа прервана, - сообщил, наконец, электронный женский голос, и вокруг вновь появилась огромная, обитая металлическими шитами комната с несколькими камерами слежения по переметру потолка.
Как только имитация была остановлена, а в руках Шел, вместо покореженной скамейки оказался воздух, она подбежала к сыну, находящемуся от случившегося в подобии ступора и стоящему наподвижно в дальнем углу помещения.
- Александр, Алик, миленький, сыночек, - восклицала женщина, обнимая и ощупывая сына со всех сторон, - сыночка, сакажи что-нибудь маме! Тебе больно?! Ничего не бойся, все прошло…
- Ма-ма, - только и смог произнести бедный и напуганный до полусмерти мальчонка.

Как только все было закончено, детей сразу же отправили в лазарет на анализ их физических и моральных травм. Мы с Шельмой и Реми сидели на банкетке напротив закрытых дверей медпункта и ждали результатов. Поджилки, лично у меня, тряслись, я не могла успокоиться, лишь на миг представив, какой вред крохам, и не только моим, но и Алику, могла нанести первая в жизни их тренировка, максимально приближенная к реальной битве. Этот уровень с трудом проходили даже студенты, имеющие какой-никакой опыт контроля силы, тут же были практически младенцы, лишь начинающие познавать мир вокруг себя. Трудно и невыносимо больно представить, что ними будет дальше, если одно из первых знакомств с миром было таким. Как будут они себя чувствовать, играясь на детских площадках с другими, возможно даже “обычными”  детьми, если в память сильнейшим шоком врезалось то, что в любой момент мирная площадка для игр может превратиться в нечто ужасное, где тебе делается больно и очень страшно, а мамы или папы приходят с большим опозданием. Конечно, по мнению специалистов, у детей в возрасте до семи лет очень короткая внешняя память, и чем младше ребенок, тем короче го память, так что есть все шансы, что уже через несколько недель они ничего не вспомнят о сегодняшнем происшествии, однако все те же специалисты не отрицают, что есть память подсознательная, в которую записывается абсолютно все, что происходит с живым существом с того самого времени, как полностью сформировался его организм, даже находясь еще в материнской утробе. Чаще всего стрессы пережитые в самом что ни на есть раннем детстве и становятся причинами многих страхов, не дающих нормально жить человеку напротяжении всего отпущенного ему Богом, или еще кем, срока. Судя по виду Шельмы, она тоже разделяла это мнение, что творилось в голове Генри, обследовавшего в это время СОБСТВЕННЫХ дочерей я представить просто не могла. Чтобы как-то разрядить обстановку напряженной и наколенной до бела тишины, женщина начала разговор, впрочем, на ту же тему.
- Реми, - почти громогласно обратилась она к креолу, сидевшему виновато опустив голову, подле нее, - как ты мог допустить такое?! Дети могли погибнуть!!!
- Прости, я ненарочно, - ответил тот с реальным сожалением, - я сам в шоке от того, что так вышло.ё
- Как все было? Рассказывай!
Мсье ЛеБо вздохнул, видно было, что ему не хотелось сознаваться в немного забавных причинах трагедии. На самом деле все было до грустного просто.
После того, как профессор попросил нас явиться, Гамбит усмехнулся нам вслед и продолжал потягивать свой кофе, но внезапно заметил, что выронил из кармана женское украшение, предназначавшееся, что в его клиническом случае увлечения противоположным полом не удивительно, вовсе не Шельме и, боясь как бы его cherie это не заметила на обратном пути, поспешил скорее его поднять, поставив на время кружку с недопитым напитком на покатый край клавиатуры, когда же креол начал подниматься, то локтем случайно нажал не на ту кнопку и случайно вклюсил боевой режим программы, а когда понял, что натворил, то поспешил исправить ошибку, однако одно неловкое движение, совершенное в спешке и страхе за детей, - и пол кружки разьве что не горячего кофе опрокинуто на рабочую часть клавиатуры. Из механизма вырвались небольшие голубоватые электрические разряды, и электронику закоротило, как назло на не самом легком даже для подготовленных уровне. Испугавшись за свой внешний облик, Реми решил никого не звать и в короткие сроки исправить все самостоятельно, надеясь, что довольно-таки сильные от природы карапузы пару минут как-нибудь продержутся. Однако, и без того сложная электроника, в закоротившем состоянии была и вовсе неподвластна неизощренному в технических делах уму, а Гамбит все откладывал и откладывал объявление тревоги на две минуты, потом еще на две, в надежде с мгновения на мгновение разобраться с хитроумной железкой, и так продолжалось до той поры, пока мы сами не пришли, получив от профессора задание по дежурству относительно особняка. И кто знает, что бвло бы, если б мы опоздали хотя бы на пару минут.
- За это ты заслужил град пощечин, - взвилась Шельма на креола и сверкая изумрудами своих глаз.
- Я за много что удостаивался града пощечин, - не к месту улыбнулся ЛеБо своей обольстительной улыбкой, - так что мне они не страшны!
- Тогда позволю себе наградить тебя еще парочкой, - немного заискивающе сказала Шельмовка, как-то странно гладя пальцы левой руки. – Голой рукой!!!
И она бы, наверное, сдержала бы свое обещание, не выйди в это время из лазарета Зверь.
- Я обследовал малышей, - оповестил он, - можете зайти. Только без эмоций.
Повторного приглашения не понадобилось. Я встала и направилась в лазарет. Шел последовала моему примеру. Тихо подойдя к кровати, на которой лежали обе мои девочки, я склонилась над ними, и поочередно аогладила их по щекам. Они не выглядели больными или изможденными, скорее уставшими и очень испуганными, но не более того.
- Как они, милый? – почти шепотом поинтересовалась я у Генри, заметив на запястье Литы повязку с выступившей на ней кровью, а у Олеси – разбитый лоб, обильно обеззараженный йодом.
- Все хорошо, они легко отделались! Больше испугались, но это пройдет, - успокоил меня он, - я ввел им небольшую дозу снотворного и успокоительного, они проспят, максимум, до вечера и уже завтра как ни в чем ни бывало будут бегать по всему жилому корпусу.
- Можно считать их боевое крещение успешным? – выдавила я из себя некое подобие улыбки.
- Да, - в тон мне последовал ответ.
- А как Алик? – посмотрела я на соседнюю кровать, над которой, рыдая, склонилась Шельминья.
- Ненамного хуже, шок, конечно, посильнее, так как больше осознает в силу возраста, но он оправится примерно так же скоро!

Глава 24
Все тот же ноябрьский день, к полудню по полил дождь. Я сидела в гостиной и читала книжную версию “Porto dos Milagros” на языке оригинала. За эти два года на португальском я говорила и понимала порой даже лучше, чем на Английском, стоило мне всего год проштудировать учебник вместе с сериалами в оригинале, как язык записался мне в так называемую ментальную память, примерно так же, как при передаче знаний телепатическим способом. Мои девочки спали наверху, тихий час, как-никак!
От чтения меня отвлекла Шельма, в расстроенных чувствах влетевшая (в прямом смысле) в дверь. Обычно она таким способом проникновения в собственное жилище не пользовалась, и это говорило лишь о том, что женщина была в расстроенных чувствах; на лице ее блестели капли, и по-моему это был не дождь. Александр вошел за мамой немного напуганный, но совершенно не понимал, отчего мама так расстроенна.
-Шельма, что случилось?! – я отбросила книгу и посмотрела вслед скрывшейся в пролете девушке.
Но она ничего не ответила, лишь через несколько секунд сверху послышался страшный грохот: находящаяся в растройстве девушка с белой прядкой громила мебель.
Я посмотрела на стоящего около дивана и воздевшего вверх свои синие глаза Алика, ничего не понимая, однако, изменила своей привычке и спрашивать ничего не стала. Мальчик сам угадал или прочел мои мысли и сказал:
-Мама дралась!
-Дралась?! – переспросила я больше из удивления, чем в надежде получить от малыша информацию.
-Там была тетя в красном, и еще дядя, там все трясло…
-У тети были короткие волосы? – тут уж во мне проснулся интерес.
-Да! А у дяди – длинные! – мальчик замеялся.
-И у обоих – черные? – задала я еще один вопрос.
-Ага.
По этим описаниям трудно было понять, о ком идет речь, но я сразу же смекнула на схожесть детских ответов с портретами Алой Ведьмы и Вулкана. Значит, у нашей “неприкасаемой”  вышла битва с Бейвильским братством”… Но что именно так ее огорчило, оставалось зщагадкой. Я решила задать Шельме этот вопрос напрямик, но позже. Несмотря на свое несдержанное любопытство и желание знать буквально обо всем, что происходит в стенах “Института для одаренной молодежи” сразу и из первых уст – след оставшегося фанатизма по мульту и мой страшный недостаток – я решила пока воздержаться от этого хотя бы ради собственного здоровья. Увмдев, как Алик шарит по карманам своей курточки, а затем грызет ногти, я спросила:
-Ты кушать хочешь?
-Да, - сказал мальчик каким-то жалобным тоном, - скажи маме!
-Пойдем, Алик, я сама тебя покормлю! – вызвалась я, поднимаясь с дивана. – Мама твоя… устала.
С этими словами я повела мальчка на кухню и разогрела обед. Обычно капризный в гастрономическом плане, голодный мальчонка поел если не с удовольствием, то хотя бы без протестов, что уже радовало.
-Спасибо, тетя Эл! – сказал он после, спрыгивая со стула. – Можно с девочками играть?
-Да, конечно, - позволила я, тем более, что близняшкам пора было просыпаться, а то снова будут куралесить всю ночь, - только сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называл меня тетей?!
Сын Шельмы слегка смутился, но затем понесся наверх к моим дочерям. Я пошла за ним и долго наблюдала, как они играют. В комнате игры обходились малым, и силы дети использовали, только если не поделили игрушку. Я заметила одну странность: Алик очень сильно задирался к Олесе, буквально не давая ец покоя: отнимал игрушки, дергал за волосы, хватал за платье… в то время как Летисия для него словно не существовала. Нет, играли они неизменно втроем, но Лита часто убегала и брала в руки книжку, в то время как Леся наряжала кукол, а Александр катал их на своих машинках. Вот и сейчас именно Лита бодбежала ко мне и начала обнимать, упрашивая включить музыку в плеере.
-А с Лесей и Аликом ты играть не хочешь? – спросила я, - вам же весело!
-Он чужой  станет!
-Литочка, Солнышко мое, почему же он чужой? Вы всегда вместе играете!
-У него тень! – с этими словами Лита подошла к мальчику и ударила его.
Откуда взялась вдруг такая агрессия к сыну Шельмы, я не поняла! Ни одного раза не видела, чтобы он обижал девочек всерьез, но в этом определенно был какой-то смысл, ведь дети в таком возрасте еще не придумывают, а лгать не умеют, хотя бы с точки зрения банального развития. Но что имела в виду Лита под словом “тень”, я в толк взять не могла. Ауру? Энергию, от него исходящую или, быть может, беду… По крайней мере, раньше таких слов я от старшей доченьки, обладающей просто ангельским характером, я не слышала.
-Литочка, а откуда тень? – спросила я, абсолютно не понимая смысла сказанных слов, но интуитивно догадываясь о негативном их значении.
-Парк, - ответила она, - и тетя. Чужая.
Не став больше ни на чем настаивать и возражать малышке Лите, потому что та от чувства, что ее не понимают, уже начинала сердиться, что было заметно по начинавшим вставать дыбом шерстинкам на шее, я включила ей кассету с записью песен “Золотого грамофона”  двухтысячного года, которую она заслушивала букватьно до дыр в пленке. После, погладив любимицу по головке, я, убедившись, что она больше никого не тронет, вышла из комнаты и направилась к Шельме.

Дверь в ее комнату была открыта, и я вошла. Девушка сидела на кровати и листала какой-то журнал, но по всему ее виду и напряженной позе было видно, что мысли ее далеко.
-Что, Реми в баре с другой застала?!
-Еще хуже! – ответила та. – Я гуляла в парке с сыном, и тут напало Братство. Я велела Алику спрятаться, чтобы он не пострадал, но прежде, чем он это сделал, его увидела Алая Ведьма.
-Нашла трагедию! – усмехнулась я, - а если бы его Пиро увидел, ты бы тоже так растроилась?! Что он, сахарный расстает?
-Ты не поняла всей трагедии, - Шельма вздохнула и начала свой рассказ, о сути которого несложно было бы и догаться, вынь я из своей памяти осколки известной мне мозаики.

Битва началась ни с того ни с сего, не было ни политических, ни связанных с заданиями причин для атаки; Иксы вообще давно не переходили дорогу Бейвелчанам, да и те в последние вели себя тихо и не высовывались. Только когда Шельма с Александром стояли на берегу пруда и мальчик кормил уток хлебным мякишем, почва вдруг стала уходить у них из под ног – началось землятресение. Быстро соориентрировавшись, молодая мать подняла сына в воздух и зависла с ним в нескольких метрах от земли. С этой небольшой высоты она увидела творящего недалеко от этого места сейсмическую волну Вулкана, позади него, как каменное изваяние, холоднокровно возвышалась Ванда, рядом с ней скакал Жаба. Как только Ленс немного ослабил волну и подземные толчки поутихли, дочь Мистики опустилась и, поставив сына наземь, велела ему бежать. Увидев это, дочь Магнита волевым движением руки приказала мужу остановить землятресение и, спокойно подойдя к мальчику, села перед ним на корточки и обняла за плечи.
-Тетя, я вас боюсь! – пролепетал Александр, но Алая Ведьма точно не слышала его слов. Она крепко сжала его плечи и долго всматривалась в его лицо; по щекам ее струились слезы.
Шельму в это время отвлек на себя Тодд, ему вообще-то это было нужно лишь для того, чтобы угодить любимой. Это было именно воплощение в жизнь моего совета. Малыш попытался вырваться из объятий чужой, но он сам даже не догадывался насколько родной, женщины, однако его точно парализовало. А Алая ведьма жадно всматривалась в черты его лица: темно-синие глаза, цвета темного каштана волосы, тонкие и сами по себе бледные губы, и лишь жизненный румянец на щеках – след безмятежного детства. О, как ей не хватало этих черт, таких родных и знакомых, которых она лишена была видеть с самого начала, и это был первый раз. Но этого одного единственного раза хватило – все прошлые сомнения, терзавшие ее несколько часов перед этим моментом рассеялись, подобно утреннему туману. Наслвдившись вдоволь первым взглядом, она отпустила ребенка и все так же неспешно подошла к Шельме, предварительно попросив сообщников остановиться.
-Мне надо с тобой поговорить, - сказала она спокойным и вовсе даже не холодным тоном, - пойдем сядем на скамейку.
Неприкасаемая с недоумением посмотрела на девушку, не зная, что от нее ожидать.
-Что ты сделала с моим сыном?! – вопрсила она, но все же исполнила просьбу Алой Ведьмы.
-Я просто обняла его, не больше, - успокоила ее Ванда, - мне надо поговорить с тобой о НЕМ.
С этими словами дочь Магнита вынула из-под плаща ежедневник в бордовой обложке и положила перед собой на колени. Прои знеся последние слова, Ванда надолго замолчала, повернувшись к икс-менке, не зная как продолжить. Тишина длилась довольно долго, пока у Шельмы не иссякло терпение и она не спросила:
-Что же ты молчишь?! Я вся во внимании!
-Как долго хотела я взглянуть в глаза этого мальчонки… - протянула Алая Ведьма, - как долго я была лишена этого… Александр. Ведь так его зовут?
-Что за ахинею ты несешь?! – возмутилась мама Алика.
-Знаешь, два года назад, 16 августа я родмла сына… Но он умер через две минуты… Так мне сказала Рейвен!
-Я сочувствую тебе, - искренне покачала головой будущая мадам ЛеБо, - но мой сын тут не причем!
-Ошибаешься… - мисс Максимова невесело усмехнулась, - про смерть сына мне сказала Мистика, принимавшая у меня роды в ту роковую ночь. Ты не представляешь, что я пережила, узнав о несчастье: я плакала, истерила и кричала, что она все лжет, но у меня не было основания ей не верить, и с прошествием времени я смирилась с тем, что лишилась своего младенца, так и не успев стать матерью…
-Мне абсолютно неинтересны твои душевные переживания! – не услышав ничего по существу, девушка с белой прядью резко поднялась со скамейки и, подозвав к себе сына, собралась уходить, но собеседница дернула ее за край пиджака и велела опуститься на место.
-Не спеши! Это не все! Недавно я заставила-таки наших парней провести в доме уборку, и Тодд принес мне вот эту вещицу, - девушка постучала по обложке книжки, - опережая твой вопрос, отвечу – это дневник Рейвен. Прочитав его, я узнала много чего интересного для себя… В том числе и то, что сын мой жив, и Рейвен просто избавилась от него, так же, как от своего сына Курта тридцать два года назад – сбросила в реку, но не с обрыва, а с моста в парковую речку. Тогда же у тебя появился Алик. На самом деле – он и есть мой сын.
-Какая чушь! – тут же воскликнула икс-менка, в силу сработавшей защитной реакции, - я родная мать этого мальчика!
-Не ври! – тон Алой Ведьмы из задумчивого превратился в равнодушно-насмешливый, - ведь все: и верные друзья, и лютые враги – знают, что из-за своей силы ты не можешь прикасаться к кому бы то ни было! Ты даже рукой не можешь провести по телу возлюбленного, не причинив вреда, что уж говорить о сексе!
-А если я носила ошейник, блокирующий силу?
-Шельма, изворачиваться бессмысленно, - все тем же тоном продолжала Ванда, - незадолго до появления у тебя ребенка, я видела тебя в “Торговом Центре”, ты не была беременна!!!
-Если и так, то это вовсе не значит, что Алик – твой сын. Это может бдыть банальным совпадением! Да и запись в дневнике могла быть сфальсифицирована!
-Таких точных совпадений в подобных случаях не бывает. Наш район – глубинка, о которой не знает почти никто, кроме Братства и Икс-менов, и появление в реке ребенка не раньше и не позже того, как родила я, может объясняться только одним – это мой, слышишь, мой ребенок!!! Никому не было резона подделывать запись в женском дневнике, который хозяйка, в дополнение всего, обычно хранит за семью замками!
-Тем более странно, что он попал к тебе! Быть может, это Жаба решил выслужиться перед тобой и добавил хапись, основываясь на слухах?
-Исключено! Тупее него только Слон! Мозгов не хватит!
-Ладно, ты права, все возможно, - сдалась, наконец, Шельма, - но не думай, что я так просто отдам тебе сына, из-за которого я проводила и продолжаю проводить бессонные ночи? Не надейся! Я требую экспертизы ДНК!!!
-Поверь мне, Шельма, этим мы только усложним дело, - томно протянула Ванда, - гораздо легче будет разойтись по-любовно. Ты отдаешь мне выношенного и рожденного мной сына, которого у меня незаконно отняли, я же в свою очередь позволяю тебе видеться с ним в любое время и неограниченно долго и забирать на выходные. Но если ты так настаиваешь – будет тебе экспертиза!

Закончив рассказ, Шельма едва могла сдерживать слезы. Я не стала задавать глупых вопросов, типа: “А ты действительно веришь в то, что Алик – не сын Ванды?”, а лишь пожала плечами. Ситуация была действительно сложной – мне было жаль Шельму, она привязалась к мальчику и действительно чувствовала себя его родной матерью. Она правда не спала ночами, она правда отдавала ему всю себя: всю свою любовь и нежность. Но и Алую Ведьму мне было не менее, а скорее даже более, жаль. Дочери Магнита много пришлось пережить на своем веку, она лишь недавно одаптировалась к обществу, и этот ребенок, наверняка, был для нее всем. Успев на своем опыте познать, что чувствует женщина, вынашиващая и рожающая ребенка, я прекрасно понимала, каково его потерять. Вот так – сразу, не успев даже ни разу взять его на руки, не услышав первый его крик. И какова должна быть радость от знания того, что плод чрева твоего – плоть и кровь от плоти и крови твоей – живет все же на этой Земле, что он совсем рядом и можно его вернуть. На месте Ванды я бы поступила так же или даже жестче, я бы шла по головам и телесам, нарушала все этические принципы, если бы кто-то случайно ли, преднамеренно ли, лишил меня моих дочерей. Я смотрела на Шельму и молчала.
-Перестань есть меня глазами! – вся в слезах бросила мне девушка, - скажи лучше, что мне делать?!
-Ты меня спрашиваешь?! Мне двенадцать лет!
-Вот когда не надо, ты везде суешь свой нос, а как нужна помощь… - она сделала обиженный вид, а я не знала, что ответить.
На самом деле, это было не что иное, как детский страх. Я боялась обидеть, потерять подругу, которая для меня сделала не намного меньше Джины. Я не хотела брать на себя ответственность, давая советы. Ванда была мне близка по духу, хотя лично ее я не знала. Но в то же время было стыдно отказывать Шельме и я сказала:
-Я думаю, тебе надо все узнать у самой Мистики. Вместе вы что-нибудь придумаете!
-Но я понятия не имею, как с иней связаться! Я не знаю ее номера!
-Дай телефон! – потребовала я, протянув руку.
Девушка пожала плечами и протянула мне белую радио-трубку. Я сразу же выхватила ее из рук и набрала известный номер. Долго не подходили, и я уже хотела отключиться, когда на том конце провода раздался ответ.
-Привет, солнце! – поздоровалась я.
-Салам алейкум! – запыхавшимся голосом отозвалась Глория.
-Ты что такая убитая?
-Да ты меня из ванны вынула, я голову мыла!
-Ой, прости, я не хотела! – немного сконфузившись, извинилась я. - Мама там твоя не рядом, случайно?
-Да, она здесь, а что?
-Дай-ка ей трубочку, пожалуйста! Тут Шельме с ней поговорить надо.
-Шельме?!! – не поверила Гло. – Ладно, минутку!
В трубке раздался щелчок и отдаленные голоса. Не став дожидаться, пока миссис Даркхольм возьмет трубку, я передала телефон хозяйке комнаты.
-Ты с ума сошла! – зашептала та, на всякий случай зажав трубку ладонью, - никакой конспирации!
-Нет, а ты как хотела? – возмутилась я. – Зачем все усложнять?
-Но мы все-таки… - начала старую песню Шельма.
-Дочь и мать! – перебила ее я и собиралась выйти.
-Нет уж, останься! – остановила меня подруга, - ты меня в это втянула!
-Ты сама меня об этом просила!
Вместо ответа, Шельма сделала останавливающий взгляд рукой и заговорила в трубку. То ли Мистика очень громко говорит, то ли в телефоне нашей неприкасаемой не отключен спикерфон, но я слышала почти каждое слово.
-Да тут я! – воскликнула Шельма, - прости!
-Какая неожиданность! – воскликнула в ответ Рейвен. – Вспомнила, наконец, кто тебя вырастил? – тут девушка отключила громкоговоритель.
-Не в этом дело! – сбила с матери спесть возлюбленная креола, - мне надо с тобой поговорить… Нет… это не телефонный разговор… Давай встретимся… На остановке, знаешь?... Да, там! Через час… Нет, и что, что дождь, ты все равно на машине!... Ладно… позвонишь… Но только, чтоб я тебя сразу узнала… только кожу и в твоей старой форме… Ага! Поняла! Пока!
После этого непродолжительного разговора, Шельма повесила трубку и села в позе лотоса.
-Ну, что? – уточнила я.
-Сказала, дождь кончится, перезвонит. На твой.
-Хорошо, - сказала я и вышла из комнаты подруги.
Был уже вечер, на улице начинало смеркаться, и Шельма, то и дело глядящая на сына и обнимающая его, уже думала, что выражение Мистики означало: “После дождичка в четверг”, когда женщина-метаморф соизволила позвонить и сказать, что ждет дочь в условленном ранее месте через двадцать минут. Узнав это, Шельма сорвалась с места и отправилась на встречу, предварительно дав мне слово поведать об успехах, а если таковый не будет, то в глаз засветить за втягивание в авантюрю. Я лишь пожала плечами и напомнила, что я лишь сделала то, о чем меня просили.
Рейвен Даркхольм ждала дочь ровно там, где они условились встретиться. Проходящие мимо вмдели на остановке двух совершенно обычных женщин: одна – Шельма, не нуждающаяся в описании, рядом же с ней стояла красивая, довольно неплохо сложенная женщина лет пятидесяти с молочно-розоватой кожей и неярким макияжем, из которого выделялись разве что ярко-алые губы. Одета она была в красновато-коричневого цвета пальто, свекольного цвета джемпер и пушистый, неопределенного цвета, шарф – именно такой образ выбрала для себя Мистика-старшая.
-Я же тебя просила надеть старую форму! – вместо приветствия начала возмущаться дочь, - я тебя минут сорок искала!
-А я-то думала, почему ты опаздала! – в тон ей ответила Мистика, - а для формы сейчас холодно, три градуса всего на дворе, если ты не знаешь. Ладно! О чем ты хотела сказать?
Прежде чем начать рассказ неприкасаемая вздохнула и рассказала все, что случилось сегодня.
-Да, - внимательно выслушав суть дела, выдохнула миссис Даркхольм, - я действительно сделала так, как написано в дневнике, но ты же тоже должна меня понять! Я сделала это во благо и тебе, и себе. Ты выслушай сначала, прежде, чем говорить.

2001 год; “Пансион Бейвильского братства”
Разработки капсулы, в которую в итоге посадили меня, именно тогда, или даже в конце двухтысячного, и сначала планировалось, что источником энергии должен был быть мутант, которому Магнит передал бы часть своей силы, чтобы не тподвершгаться риску самому. Самым благоприятным условием для свершения плана могло послужить генетическое родство, но, как показывает практика, с переливанием крови можно передать силу лишь новорожденному в возрасте от нескольких часов до года, но такой возможности у Эрика не было.
-Эрик, ты думай, о чем говоришь! – Мистика распалялась все больше в разговоре с гражданским мужем, - я дорожу тобой и как мужчиной, и как союзником, однако природу не обманешь! Я не девочка уже, ты тоже не молод, причем далеко не молод!
-Разве ты не хочешь, чтобы эти Homo sapiens прекратили, наконец, свое существование и перестали отравлять нам жизнь?!
-Это совершенно иное! Я на все готова, но не в ущерб же себе. У меня и без этого трое детей, я просто не хочу еще ребенка, и врядли уже смогу его иметь. Мне сорок девять лет! Куда там задумываться о детях?
-Но ведь дар метаморфа дает тебе силы поддерживать организм в молодом состоянии, - ледяным тоном отозвался Эрик Леншер.
-Причем тут мой дар? – спор, между прочим, длился уже не десять минут, и даже Рейвен начала терять самооблдание.
Одному Богу известно, сколько бы продолжался их спор, если бы домой не вернулась Ванда. Вид у девушки был слегка понурый и очень серьезный; она долго стояла в прихожей, отчего-то не решаясь пройти в гостинную. Все знали, насколько она ненавидит отца за свою поломанную жизнь, и что живет в пансионе лишь из-за отсутствия иной крыши над головой. Сам мистер Леншер-Магнус наведывался в Братство нечасто, больше жил по базам да собирал мутантов в свою армию для покорения человечества. Однако, сейчас девушка была даже рада видеть отца тут, потому что им предстоял серьезный разговор, ради которого она не очень хотела разыскивать бывшего друга Ксавье специально. Наконец, набрав в грудь побольше воздуха, Алая Ведьма подошла к сорящимся супругам.
-Отец, Рейвен, мне надо с вами поговорить, - сказала она твердо, - только не думайте, что я прошу совета. Я ставлю вас перед фактом.
-Что случилось, Ванда? – отец посмотрел дочери в глаза. Он любил ее, но боялся мести.
-Мы с Аланом, впрочем, тебе, “папочка”, он известен как Вулкан, подали заявление в загс.
-ЧТО?! – на лице Магнита отразился гнев, - Ты решила связать свою жизнь с этим… тунеядцем?!
-Прошу попридержать язык в отношении членов моей организации! – осадила его Мистика, но тут же обернулась к Ванде, - но к чему такая спешка? Вы даже толком не встречались… Мне даже казалось, ты стала встречаться с ним больше для того, чтобы избавиться от назойливого Тодда.
-По началу – да, - кивнула девушка, - но что говорить об этом, когда я уже на третьем месяце беременности…
-Что же ты сразу не сказала?! – Магнит подался вперед и хотел заключить дочь в объятья, но та откинула его.
-С чего вдруг такая радость?! – тон девушки начал отдвать сарказмом. – Еще секунду назад ты порывался убить меня за брак с Ленсом.
-Но так ты же не сказала, что подаришь мне внука! – обычно суровое лицо мутанта просияло радостью. – Ты не представляешь, как я в последнее время об этом мечтал!!!
-Что ты задумал? – с подозрением глянула на него Алая Ведьма.
-Я? Ничего… Как по-твоему должен реагировать мужчина моего возраста на радостную весть о скором рождении внука?
-Примерно так, но есть одно “но”. Ты не терпишь меня, а я – тебя.
-Но теперь, доченька, все изменится!
На этих словах в комнату вернулась Мистика-Старшая, отлучившаяся на время разговора. Она подошла к будущей матери и прямо так, никого не стесняясь, вручила ей крупную сумму денег.
-Что это? – удивилась та.
-Деньги, - пожала плечами Рейвен. - На аборт. А за Вулкана не беспокойся, он еще получит свое.
-Деньги будешь доченьке своей родной на аборт давать, чтобы скрыть ее “харамы”! – вспылила Алая Ведьма. - А эти засунь себе в… ливчик, пока я тебе их еще куда не засунула!
С этими словами Ванда взяла увесистую стопку денег и подкинула их вверх, после чего на пол спланировали пустые листы бумаги. Рейвен, поняв, что воздействовать на дочерь Магнита бесполезно, решила сдаться.
С этих самых пор для миссис Даркхольм наступили не лучшие времена, грпжданский муж хоть и появлялся в пансионе чаще, однако все реже обращал на нее внимание. Последней каплей стал ужин в честь очередной годовщины совместной деятельности.

Вечер. Впервые за долгое время Мистика-старшая выпроводила всех обитателей пансиона кого на задания, а кого и просто куда глаза глядят на ближайшую ночь и занялась собой. Многие женщины, перешагнувшие порог сорока пяти, постепенно начинали ставить крест на своей личной жизни, но только не Рейвен. В этот вечер она решила блистать перед Магнитом в роскошном и развратном черном платье со стразами и удивительно изящных туфлях. Зажигая в прибранной гостиной свечи и ароматические палочки, источающие сладкий аромат сандала, женщина находилась в предвкушении замечательного вечера. Пришел назначенный час свидания, но Эрика все не было. На столе, где в обычное время валялись журналы, сейчас стыло угощение. Час. Два. Три. Миссис Даркхолм уже устала ждать и в приступе отчаяния открыла бутылку шампанского шампанского и решмла выпить за свое несостоявшееся свидание, когда в дверь, наконец, постучали. Уже и на что не надеясь, хохяйка пансиона пошла открывать. На пороге стоял Магнит с букетом из трех белых лилий.
-Ты опоздал на целых три часа! – возмутилась Рейвен, принимая из его рук цветы. – Я думала, ты забыл и не придешь…
-Прости, дела были важнее этих формальностей!
-Ты меня обижаешь, я так старалась… Проходи к столу!
Мистер Леншер прошел в гостиную и слегка удивился царящей вокруг атмосфере. Обычно находившаяся в состоянии вечного свинарника комната сейчас была прямо-таки напитана романтикой и уединением. Уже не молодая, но все же пара села за стол. Решив поухаживать за дамой, мужчина, одетый в этот раз в скромный без роскоши костюм цвета кофе с молоком, белую рубашку и темно-зеленый галстук, взял уже открытую бутылку и налил игристое, прозрачное, как слеза, шампанское в утонченный фужер. Несколько минут они провели увлеченные друг другом. Нет, пока еще не было ни капли разврата - его мудрая женщина оставила “на сладкое”, а были только переглядки, любование глазами и чертами неподдельно-нежных в тот момент лиц.
-Ты сегодня еще прекрасней, чем всегда… - сделал комплимент Магнит.
-Ну, то, что в мои планы не входит больше снова стать матерью, не отнимает у меня права быть женщиной… Пойдем… - Рейвен встала, подошла к возлюбленному (хотя в ее случае нельзя точно знать, чувство ли это или банальное самоутешение для грешной души) и нежно провела рукой по его лицу.
-А как же “бейвельчане”? – удивился Магнит.
-Неужели ты еще не понял: мы с тобой одни… Я вышвырнула всех отсюда до завтрашего утра!
-Как?! – Эрик сразу же переменился в лице, - а где Ванда?!
-Не знаю, - томным тоном и в то же время равнодушно призналась женщина, одной рукой наматывая на палец прядь своих роскошных густых и рыжих, точно огонь, волос, а другой продолжая ласкать Магнита, - наверное, на съемной квартире Вулкана. Да и не время об этом думать, мой сладкий!
-Она же на восьмом месяце! как ты посмела ее выгнать неизвестно куда?!! – возмутился Магнит, - ты же знаешь, какие планы у меня на ее ребенка.
-Хотя бы сегодня ты можешь об этом не думать… Сегодня же наша годовщина!
-Спасибо за прекрасный вечер! – бросил Магнит, буквально выбегая из дому, - а я пойду искать дочь!
-Но, Эрик… - Рейвен хотела его остановить, но он уже ушел.
В расстроенных чувствах Рейвен захлопнула за ним дверь и села на диван, поджав под себя ноги. Еще никто не имел права пренебрегать ею! С той поры она  решила отомстить! Сделать назло! Для Магнуса так много значит внук?! Что же! Он лишится его!!! Нет ничего страшнее обиженной женщины, особенно если она – террористка со стажем.

Три дня спустя за завтраком. Алая Ведьма спустилась к трапезе позже обычного и на лице ее красовались темные пятна. Мистика, стоящая у рабочего стола, отвлекоась от приготовления завтрака и посмотрела на нее
-Боже мой, Ванда! Что с тобой?! – всплеснула она руками.
-Ничего. Видимо, не стоило нам вчера с Ленсом идти на ночнй сеанс.
-Ты должна бречь себя! – прицокнула языком Рейвен, - давай, я приготовлю тебе чай с мятой. Помогает от головной боли.
-С чего вдруг такая забота? – изумилась Алая Ведьма.
-Твой отец велел приглядывть за тобой…
-Хорошо. Я пойду наверх. Сейчас у меня нет желания есть.
“Как же кстати подвернулось это недомогание, - оценила про себя ситуацию миссис Даркхолм, - не будет ничего удивительного в том, что у нее раньше начнутся роды!”
Женщина потянулась за бокалом дочери Магнита и действительно налила туда свежеприготовленный чай. Зптем достала из кармана разового хлопкого халата небольшой прозрачный пузырек с плотной крышкой и высыпала его содержимое – белый, похожий на муку порошок – ей в чашку. В это время на кухню вошла Глория и все увидела.
-Что ты делаешь? – спросила она мать.
-Готовлю Вандюшке чай…
-Это я поняла: слышала разговор. Но что ты ей подсыпала?
-Лекарство, чтобы она родила… сегодня…
-Не понимаю, зачем тебе это?
-Честно тебе скажу – я хочу избавиться от ее ребенка, и чем скорее, тем лучше! И ты мне в этом поможешь…
-Мама, но это – преступление и большой харам!
-Дочка, не бойся, я не собираюсь его убивать… Мальчик попадет в хорошие руки, а преступление – это то, что с ним собирается сделать Эрик. Отнеси Алой ведьме чай и проследи, чтобы она опустошила бокал хотя бы до половины…
Глории-Самире это не понравилось, но она все же не стала перечить матери. Вздохнув и мысленно моля Аллаха не карать ее за этот грех, направилась в комнату Ванды. Было девять часов утра.
-А это ты, Гло? – повернула в ее сторону голову Алая Ведьма, - я думала, ты ушла с моим братцем в арабский магазин…
-Нет, я решила остаться, - Мистика-младшая убрала с глаз волосы и поставила поднос на прикроватную тумбочку, - моя мать просила принести тебе чай…
-Спасибо, у меня с утра во рту не было ни крошки, - пожаловалась Ванда и, сев на кровати ногми вниз, взяла с подноса дымящийся белый бокал с “целебным”, как она думала, напитком.
Вопреки ожиданиям Глории, девушку даже не пришлось уговаривать. В надежде избавиться от заработанной ночью головной боли, она с наслаждением пригубила из бокала. Как же в этот момент Гло хотелось остановить единственную подругу, но она боялась гнева матери больше, чем угрызений собственной совести и “гиены огненной”: мать – единственный ей родной человек, поэтому мисс Даркхолм просто ждала. Опустошив сосуд до дна, Алая ведьма вернула девушке чашку, и та, вытворив подобие ревернаса, грациозной газелью выскочила за дверь.
Прошла еще пара часов. Мистика сидела на диване в гостиной и красила ногти караловым лаком, когда туда спустилась, держась за все предметы интерьера, Ванда.
-Рейвен, мне плохо… - простонала она.
-Что? Что случилось?! – женщина-метаморф с обеспокоенным видом подбежала к ней и подхватила под руку.
-Больно! Вот тут! – дочь Магнита приложила руку к животу.
-Так, дорогуша, пойдем-ка наверх! – тут же соориентрировавшись, скомандовала Мистика, - судя по симптомам,  твой сын решил появиться на свет!
-Господи, Рейвен, что же делать? Ведь еще нет девяти месяцев!
-Не веди себя как дура! – вспылила гражданская жена Эрика Леншера. – “Что делать? Что делать?” Ясное дело ЧТО – рожать! Пойдем в твою комнату… Не бойся…
-Мистика, прошу тебя, вызови врача! Все и так шло не очень гладко, а теперь… - взмолилась Алая Ведьма, когда уже ложилась на кровать в своей комнате, а  Мтистика суетилась вокруг нее.
-Ванда, девочка, о каком враче может идти речь? – словно заботясь о роженице, задала риторический вопрос женщина, - ближайшая спец клиника с отделением для мутантов в пяти кварталах, да еще она сегодня на учет закрыта – не принимают даже экстренных… Звать же обычного врача с твоей силой просто опасно…
-И что теперь?! – корчась в приступе боли.
-Ничего не бойся! За свою жизнь я успела побывать разными женщинами и получить навыки в разный профессиях. Конечно, я не врач-акушер, но определенный опыт у меня есть. Ни о чем не думай! Сейчас главное – ребенок.
Тут в комнату случайно заглянула Глория-Самира, чья комната находилась по соседству с комнатой Ванды. Увидев довольно странную на первый взгляд картину, она поинтересовалась:
-Что здесь происходит? Я слышала крики!
-Глория, дочка, как хорошо, что ты зашла! – воскликнула Рейвен. – Ванда рожает. Надо принести горячей воды и полотенец.
-Хорошо, - кивнув, произнесла Мистика-младшая, - сейчас принесу!
Роды были тяжелыми, ребенок был довольно крупный, и у роженицы началось кровотечение. Она молила Рейвен и Глорию вызвать хотя бы неотложку, но обе они  лишь качали головами, убеждая, что теперь уже ни одна скорая не успеет.
Когда рассвет нового дня (16 августа) окрасил небо золотисто-розовыми красками, на свет появился здоровенький крепкий мальчик, весом шесть с половиной кило, но новоиспеченная мать, находящаяся без сознания после перенесенного процесса, не слышала его первого крика.
Наскоро завернув ребенка в легкую пеленку, Рейвен вынесла новорожденного из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. За ней с алюминивым тазом в руках вышла дочь.
-Мама, ты уверена в том, что собираешься сделать? – спросила она. – еще есть время одуматься!
-Да, Гло, я абсолютно во всем уверена! – четко и с расстановкой произнесла женщина, - достойна, скажи, твоя мама счастья?! К тому же, поверь мне, если этот карапуз останется здесь, его ждет куда более незавидная участь.
Еще через десять минут корзина с младенцем уже плыла по небурной парковой реке, освещенной лучами восходящего солнца.

Закончив рассказ, Мистика опустилась на скамейку остановки и посмотрела на Шельму, та тоже не сводила взгляда с матери, прежде чем решилась спросить:
-То есть, ты знала, что я его найду?
-А то бы я стала тебе говорить, чтобы ты задумывалась о детях.
-Ну что мне делать теперь?! Ванда сдала анализ ДНК, все выяснится и мне придется расстаться с сыном.
-Я подменю данные, дай только адрес!
На этом они вроде и договорились, но прошло назначенные две недели и Алая Ведьма, придя повидать Алика в Икс, сказала, что пришли результаты анализов, и они – положительные и сегодня она заберет ребенка.
-Я сдала анализ в двух лабораториях и они были разными. Об одной я тебе сказала, в другом случае – промолчала. Так что, я забираю своего сына! – так вскричала дочь Магнита. – Вы с Мистикой сфальсифицировали результаты, мне сказала Глория!
Завязался спор, но в итоге, Шельме пришлось уступить: требования Ванды были законными. Теперь возлюбленная Реми могла видеть Александра только по выходным, Реми было вообще все равно, хотя он и пытался утешить девушку с белой прядкой.
На Алика было больно смотреть!!! Когда “мама Ванда” уводила его за руку в Пансион, он плакал, Ванда объяснила ему все, но мальчику все же не хотелось расставаться с привычными ему родителями, комнатой, друзьями. Он хватался за край Шельминого пиджака, и звал мамой ее, но родная мать сгребла его в охапку и унесла на руках. Сейчас это была трагедия, но уже через год он привыкнет… привыкнет называть Шельму просто “крестной”.

Глава 26
Быстро бежит время! Прошу моих читателей простить меня, что не описываю тут каждый свой день – не очень интересно читать рутину, а писать ее так просто долго, так что довольствуйтесь общей картиной.
Джина была права, когда говорила о том, что с рождением ребенка Гроза перекинется на него и перестанет интересоваться личной жизнью команды. Альберта родилась девочкой очень слабой, поэтому Ороро приходилось уделять ей максимум внимания и на команду, кроме как со стороны хозяйственных нужд, времени у женщины не хватало. Зато сбылась мечта большинства фанатов – Ро стала сближаться с Росомахой, и думаю, до свадьбы недалеко, хотя ни один, ни вторая не торопились вступать в официальные отношения.
Сейчас на календаре тридцать первое октября две тысячи третьего. Моим девочкам исполнилось ровно два года, хотя многие говорят, что, по крайней мере Летисия, развита лет на пять, Олеся – чуть меньше, но тоже явно опережает свой возраст. О подарках долгих мучений не было: Лите Генри еще месяц назад соорудил голограммное блокирующее внешность устройство, которое поможет девочке выглядеть вполе обычно в глазах посторонних и не позволит сформироваться комплексу неполноценности. Маленький микрочип, размером с небольшой полудрагоценный камень, был вмонтирован в заранее купленный золотой браслет с крупным плетением, который регулировался по длине и мог прослужить обладательнице долгие годы. Голограмма-облик была выбрана заранее на основе истинных параметров лица и фигуры девочки, и, с изменением таковых, устройство само корректировало «фальшивую» внешность. Для того, чтобы включить его не требовалось никаких усилий кроме как нажать на кнопку, для выключения же был необходим пароль, но поскольку девочка еще не очень хорошо говорила, да и паролем мог воспользоваться любой, кто его знает, для простоты и наджежности мы заменили кодовое слово и голосовую идентификацию сканированием отпечатков пальцев, поэтому и для отключения достаточно было нажать на кнопку. С Лесей так же проблем не возникло, маленькая модница давно мечтала о сережках и в этот день мы просто сводили девочку в ближайший салон, где ей прокололи уши и вставили сережки-гвоздики с бирюзовым камнем. От себя я подарила Летисии длинное белоснежное платье аля принцесса, а Олесе - рюкзачок со стразами и ободок для волос. Плюс были подарки и от других икс-менов: куклы, фломастеры, карандаши, заколки для волос и прочая дребедень.
В три часа после полудня начался праздник. Народу снова было немного, все свои, но в отличии от прошлых лет для девочек самым главным гостем был Александр, теперь уже носивший фамилию матери – Максимов. Как только  мальчик вместе с мамой перешагнул порог общежития, Леся схватила его за руку и, даже не дав возможности вручить подарок, потащила в их заветный уголок.
Как же изменился Александр с того ноябрьского дня, когда родная мать, предъявив на него законные права, разломила привычный уклад детской жизни одним только своим появлением и увела от привычных, и можно сказать, родных «людей». Пусть не навсегда и с возможностью видеть и Шельму – ту женщину, которую еще сутки назад он со своей беззаветной детской любовью и нежностью называл мамой, и которую теперь принужден звать «крестной»; и Реми, ставшим ему за год не таким уж плохим отцом, как может показаться из его ловеласской репутации. Еще много дней мальчик не мог привыкнуть к тому, что у него новая семья, состоящая из молодых мамы и папы, а так же дяди – маминого близнеца и дедушки, которого почему-то надо бояться. Несколько первых дней находясь в «ББ», он беспрестанно просился домой, а увидевшись на выходных с воспитавшей его Шельмой, все же не раз срывался на «мама». Теперь перед иксами предстал совершенно другой ребенок: смелый, немного резкий и почти самостоятельный. При входе в особняк, он не бросился со всей прыти наверх в поисках прежних родителей, а увидев Шельму не кинулся в ее объятия с криком «Мамочка! Я скучал!», а просто поздоровался. Возможно, это из-за присутствия Ванды, но скорее всего он он просто привык к новой роли и жизни, так же быстро, как привыкают все маленькие дети. Даже одет мальчонка был по-другому. Короткие комбинезончики и зеленные футболки, в которые так часто наряжала сына неродная мать сменили черные кожаные куртки, джинсы и черные майки, а аккуратную стижку – длинные волосы, спускающиеся сзади вниз прядью наподобии хвостика. Увидев мальчика в таком виде, я смекнула насколько он похож на своего отца, только синее, темно-синее, напоминающие темную ночь глаза, достались мальчику от матери.
-Поздравляю с Днем рожденья! – слегка картавя, произнес мальчик, вручая имениннице пряфмоугольную коробку, завернутую в нежно-сереневую бумагу.
-«Пасибо», - Леся показала в улыбке жемчужены своих белоснежных мелких зубиков.
В миг разорвав упаковку, девочка достала оттуда стеклянное сердечко, внутри которого в масляной жидкости плавала фигурка, уж очень напоминающая пиратский симовол.
-А я тебя – с хеллоуином!
С этими словами Лесенок зажгла на руке огонь и схватилась за запястье мальчика и долго держала. Алик корчился от боли, но молчал и не показывал вида, что ему неприятно. Когда же моя младшая отпустила руку, чуть выше запястья Александра красовалась надпись корявыми буквами, впечатанное в кожу как клеймо: «Леся, Lesya, Lecia» и сердечко рядом. Сын Ванды тут же отдернул руку и посмотрел на роспись младшей подруги, по его лицу видно было, что он не знает, заплакать ему или сдержаться. Он встряхнул рукой – ее сильно щипало после Олесиной работы, но как только все неприятное прошло, Алик посмотрел на свою руку и улыбнулся – теперь он будет помнить о маленькой непоседливой девочке. Тут к сестре и другу поступью кошки подошла Летисия. Она не трогала их и даже не произнесла ни слова, но Александр почувствовал ее приближение и обернулся.
-Это тебе! – и он со сконфуженной полуулыбкой, вызванной больше строгим взглядом матери, нежели тем, что он забыл про существование в своей жизни еще и второй именинницы, протянул ей точно такую же коробку, как и младшей из сестер, но там оказался всего лишь альбом для рисования.
Благодарность Летисии была не настолько сухой и не по-детски холодной, как раньше. Возможно, долгая разлука с тем, кто постоянно раньше мозолил глаза и надоедал тем, что отвлекал сестенку на себя, все же сделала свое дело. Лита по-прежнему твердила, что он «другой», но уже не видела в этом угрозы. Еще немного покорчив из себя смертельно обиженную, Лита побежала играть к сестре и Алику.
Не дождавшись обеда, но явно терзаемая жаждой, Лита подошла к столу и попросила налить ей вишневого компота.
-Держи, моя лапочка, - я протянула ей полную почти до краев белую керамичемкую кружку.
Девочка обхватила ее обееми руками и уже хотела пригубить напиток, когда к ней стремительнее пули подбежала Леся и сильно дернула ее за косу. Старшая вздрогула, подалась всем телом вперед, и содержимое кружки вылилось прямо на новое белое платье. Увидев залитый подол, Лита испугалась и закричала; я, услышав крик, подбежала к ней.
-Литинья, ну что ты наделала? – воскликнула я негодуя, глядя на испорченное платье, - надо же быть аккуратнее!
«А ведь платьице недешевое!» - смекнула я про себя.
Дочка подняла на меня глаза и продолжала реветь, всхлипывая и захлебываясь слезами. Будь она постарше или понаглей, я бы не постояла за тем, чтобы не только отчитать, но и дать хороших подзатыльников за испорченную вещь, но так как девочка и без того мочь была на взводе, я не решилась ее лишний раз травмировать и просто увела в спальню, чтобы переодеть. Уже через пять минут Летинья вела себя точно ни в чем не бывало.
-Ты дура! – топнула ножкой Лита, увидев сестру, - меня мама наругала!
-Там был яд! – воскликнула шепотом Олеся, оттащив сестру в сторону.
Праздник длился до самого конца «детского» времени. Дети никак не хотели прекращать свои игры и веселья, атакуя всех, кто собиралсмя им помешать.
-Алик, пора домой! – к рисующим в уголке детям подошла Ванда и взяла сына за руку, - уже очень поздно! Пойдем! Дядя Пьетро прочитает тебе на ночь сказку про арабскую принцессу.
-Не хочу в «Бейвильское Братство!», туда дедушка придет!
-Не придет туда никто, уже поздно!
Не зная, как еще убедить мать, мальчик встал и сьтал пристально смотреть ей в глаза, стараясь подавить волю и внушить ей выгодные ему мысли. Алая ведьма была не в пример сильнее сына, поэтому противостоять его атаке для нее было столь же легко, как простой женщине усмирить бросившегося на пол капризничавшего ребенка, но Алик своим поведением явно выводил ее из себя.
-Что, - подошла к ней Шельма, - не можешь управиться?
-Да, - собеседниуа пригладила волосы, - ни в какую не хочет уходить.
-Ну так и не мучай ребенка! Оставь его на ночь. Тем более, что пока вы до пансиона дойдете, будет совсем поздно…
-Ну… я даже не знаю… ему завтра в сад… Впрочем, Алан сегодня не в лучшем настроении, так что Алику правдв лучше побыть ночь тут.
Полночь. Дети давно уже угомонились без всяких сказок: устали за день. Мне бы тоже надо было лечь, все же завтра в школу, но меня мучала бессоница и что-то тревожило. В памяти почему-то то и дело всплывал, казалсь бы, незначительный эпизод с пролитым на платье вишневым компотом. Не знаю, что заставило меня подняться среди ночи, но я все же встала и решила застирать многострадальный наряд. Зайдя на кухню и включив свет, я взяла в руки платьице и ахнула – на нем не было и следов пролитого напитка, зато весь низ и частично грудь были залиты ни чем иным, как кровью!!! Что это могло означать, я не знала и могла лишь догадываться о значении сего превращения безобидного пятна в зловещую метку, но это явно предвещало беду.

Канун рождества, вечер. Икс-мены на время позабыли и про задания и про царящую в обзестве неприязнь к мутантам – обо всем и радовались наступающему празднику, а в воздухе витала неописуемо-легкая атмосфера доброжелательности. Парни в гостиной наряжали двухметровую живую елку, собственноручно срубленную Логаном в ближайшем заповеднике, Джина, Джубили и Гроза хлопотали над празлничным ужином, а мы с Шельмой и Лиландрой только что вернулись из Торгового Центра с кучей покупок и сейчас занимались тем, что отнести на кухню – половина сумок была с едой и напитками, что передать в студенческую часть для вечеринки, а что припрятать под елку.
-Как думаешь, Чарльз оценит мое новое платье, в которое я собираюсь облачиться в праздничную ночь? – спросила меня Лиландра.
-Думаю да! – ответила я с легкой усмешкой, - особенно если узнает, какую цену ты за него отгрохала!
-Да ладно тебе мелочиться! – фыркнула Лела, - ему ведь нравится видеть меня в роскошных нарядах, пусть знает, что это недешево!
-Все же запросы у тебя императорские! – хихикнула я, - а ему ты так и не решила, что подаришь?
-Одеколон, что еще ему дарить?
-Мы все ему на кружку скинулись… - фыркнула Шельма. – А я Реми костюм купила. Эл, а ты чего отмалчиваешься, чего мужу на его же деньги подаришь?
-Книга – лучший подарок! – воскликнула я с гордым видом, - но я купила ему запонки и галстук…
Мы дружно звонко захохотали и отнесли пакеты с едой на кухню, куда «прокрался» Гамбит, попытавшийся отобрать пальму первенства в кулинарии у Джины, но рыженькая встала руки в боки и решительно заявила, что сегодня и близко не подпустит креола к плите.
-О чем сыр-бор? – поинтересовалась неприкасаемая, ставя пакеты на мойку.
-Этот Гамбит опять собирается испортить все мясо своими специями! – в сердцах воскликнула миссис Грей-Саммерс.
-Да потому что в оригинале в мясо надо добавить шафран и базилик.
-Чтобы потом никто есть не стал! – продолжала гнуть свое телепатка.
-Ты просто боишься, что никто не попробует приготовленных тобою блюд!
-Я?!! – нахмурилась Джи, - да помолчал бы ты!
-Брейк! Брейк! – встала я меж икс-менами, - распиливая Гамбита упреками, Джинни, ты отнимаешь у Шельмы ее хлеб!
В ответ на эту мою реплику телепатка лишь многозначительно вздохнула и решила не отвечать.
Около половины двеннадцатого мы сели за стол, и ничто, казалось, не омрачит светлый праздник, однако за несколько минут до полуночи раздался стук в дверь. Мы перглянулись между собой.
-Разве кто-то кого-то преглашал? – немного удивленно поинтересовалась Шельма у всех, сидящих за столом.
-Да вроде нет, - протянула я, - если только оставшиеся на каникулы ученики нарушили, в очередной раз, правила и пригласили кого-то хотя… врядли! Все, кому есть кого приглашать, разъехались на каникулы.
-Это да, - согласилась Лиландра, выходя из-за стола, - но все же надо открыть…
Императрица открыла дверь и увидела стоящих на пороге Эмили и Шона, на руках девушки был маленький мальчик, завернутый в одеяло – их четырехмесячный сын Дерил, на щеках которого сейчас горел нездоровый румянец. Вид у обоих супругов был отнюдь не праздничный, Банши был явно обеспокоен, а профессорская дочка вовсе готова была заплакать.
-Эми, Шон?! Не ожидала вас увидеть! – воскликнула Лиландра, в предпраздничном настроении не замечая тревоги в лицах гостей, - пришли нас поздравить?
-Нет, - всхлипнула Эмили, едва не бросаясь в объятия императрицы с рыданиями, - Дерилу стало плохо, мы с Шоном не решили вести его в «Центр Исследования», чтобы лишний раз не нарываться на Мойру, а так как недалеко отсюда были: по-любому хотели зайти, поздравить отца – решили принести его сюда, все-таки Генри хороший врач… Простите, если испортила вам праздник.
Праздник действительно был явно испорчен – надо же было такому случиться за несколько минут до Рождества. Несчастный мой Зверь, с великим трудом выпросивший отгул, чтобы хотя бы в праздник побыть с семьей – со мной и девочками – был вынужден заняться сыном Эмили (отказать не позволяло хотя бы то, что мальчик – внук профессора) и почти весь праздник провел в лазарете, осматривая кроху. Я, конечно, сочувствовала Эмили, но то, что у нее хватило наглости в праздничную ночь припереться сюда и загрузить Генри лсвоими семецными проблемами, когда за деньги мужа можно было бы госпитализировать малыша в любую самую крутую больницу, бесило.  Через полчаса после прихода Эми, Зверь вышел из лазарета и сообщил:
-Дела плохи… У мальчика серьезная черепно-мозговая травма, придется делать операцию…
-Господи! – побледнела профессорская дочка, - неужели все так серьезно?!
-Не хотелось бы тебя огорчать, но боюсь, что да.
-Может, лучше переправить его в больницу?! – взвился Банши.
-Можете не успеть, - покачал головой Генри, - чудо еще, что он дотянул до приезда сюда… Единственное, чем вы можете помочь – это сдать кровь. Возможно потребуется переливание.
После этих слов теперь уже миссис Кессиди побледнела еще больше, чем после слов о травме сына, причем я бы не сказала, что Эми боялась крови. Тут было нечто иное.
-Это точно необходимо?! – переспросила она уже в едва вменяемом состоянии.
-Да, хотя может и обойтись…
После этих слов Эмили встала и как-то не очень уверена и без особого желания пошла в лазарет. Я же, успевшая хоть мельком, но разглядеть малыша, в это время смекнула, что не очень-то он и похож на своих родителей. И Эмили, и Шон оба были светловолосыми и голубоглазыми с довольно пухлыми губами, а Дерил, вопреки законам генетики, был темненьким, даже со слегка смугловатой кожей, что навыодило на определенные мысли. В то время пока я это думала, Эми уже успела сдать кровь и теперь плакалась папочке в жилетку.
-Прости, что испортила праздник своим появлением, - проговорила она тоном бедной овечки, - ты, наверное, не рад меня видеть, после того, что я натворила?
-Не скрою, что не одобряю ни один из твоих поступков, но сказать, что я не рад тебя видеть… - протянул Ксавье, - ты же моя дочь!
-А если у нас с мужем не сладится, ты примешь меня? – спросила Эмили, - Мойра уволила меня, как узнала, что у нас с Шоном все серьезно, и я живу засчет него. Если вдруг какое происшествие – я останусь на улице, а обивать пороги квартиры  отчима…
-Конечно, - без раздумий ответил профессор, - но с чего ты взяла, что вы с Шоном можете расстаться?
-Ну, в последнее время, мне кажется, что он не так меня любит, как любил раньше, - Эми провела рукой по правой щеке, - у меня такое чувство, что наш брак продлится недолго…
-В любом случае, я не думаю, что он оставит тебя не с чем, у вас с ним общий сын и, я думаю, он захочет для него самого лучшего…
-Я боюсь, не будет у нас больше сына, - совершенно поникшим голосом отозвалась девушка.
-Не говори так! – попытался успокить ее профессор, - Генри первоклассный специалист, и он сделает все, чтобы спасти Дерила.
-Да. Конечно. – отрывисто произнесла Эмили, погружаясь в свои мысли.

Все началось в сентябре прошлого года. Эмили уже достаточно сблизилась к тому времени с Банши, но он, не желая терять чести в глазах Мойры, никак не мог решиться развестись с ней, так как все еще не мог решить, любит ли он профессорскую дочку по-настоящему и готов ли разделить с ней свою оставшуюся жизнь. Он дарил молодой «любовнице» украшения и цветы, водил ее в кино и театры, не отказывался от нежности в постели, но одновременно, хотя и прекрасно знал, что жене известны его похождения, не забывал о ней. Эмили, никогда не отличавшейся дальновидностью, этого было достаточно сполна – на деньги особа голубых кровей не скупился, подарки тоже дарил недешевые, и жизнь у Эми была просто медовая, но ее мать - Амелия Вогг - в силу ли возраста или просто по складу менталитета, была куда прозорливее дочери и прекрасно понимала, что на таком положении долго не продержаться и стоит допустить лишь маленькую оплошность, как счастье рассыпется карточным домиком, а чтобы этого не случилось, надо как можно скорее решать дело со свадьбой и регистрацией брака в ЗАГСе, а на то, что Банши еще не готов расторгнуть первый брак, отвечала, что нужно заставить его это сделать, приняв радикальные меры и заявить о беременности. Дочь долго отказывалась, считая это низшим из всех способов, однако судьба распорядилась по иному.
-Извини, Эмили! – сказал Шон, уходя из шикарного номера гостиницы, где они встречались с профессорской дочкой, уже в третьем часу ночи, - Мойра может заподозрить, что я не с коллегами встречался в неформальной обстановке.
-Ну и что?! – Эмили приподнялась на подушках и зажгла ночник, - ты не думаешь, что наши «неофициальные отношения» слишком затянулись и ты слишком думаешь о своей жене?
-Прости, но я не могу с ней так просто расстаться, - ответил Банши, - мы прожили десять лет… А теперь уйти к тебе не объяснив все толком… И ли без подготовки… Она еще не так поймет, и вздумает, что ты на меня воздействуешь…
-Но ты же меня любишь?
-Да.
-Тогда подготовь ее да и разведись!
-Я занимаюсь этим! – уверил он ее, - но на это нужно время… Ты молода и спешить нам некуда!
«Такими темпами замуж мне не выйти!» - подумала просебя девушка, закатив глаза, и тут с ее губ словно сама собой, от переполнившейся чаши терпения, слетела полная сарказма фраза.
-Есть куда, милый, есть! Я перед алтарем не хочу стоять с огромным животом!!!
-Что ты сказала?!! – не понял мужчина.
-Я беременна, Шон, я жду от тебя ребенка!
-Ты… Ты уверена в этом?
-Да, полностью!
-Тогда это в корне меняет дело!
Только на утро Эмили поняла значение произнесенных ею слов и то, что слова ее – блеф! Она хотела было признаться в этом любовнику, но так как свалить подобные заявления было не на что, потому что в тот вечер они не брали в рот ни капли алкоголя, она побоялась сделать это, а решила сперва посоветоваться с матерью. Женщина-Туман, выслушав рассказ дочери улыбнулась и похлопала ее по плечу.
-Ты молодец, девочка моя! – восторженно воскликнула она, - поспупила-таки, как мама научила!
-Мама, ты, наверное, не слышала меня! – осадила ее Эми, - я ему наврала! Я не беременна!
-И что? – пожала плечами Амелия, - заберемениешь!
-От кого? Шон же такой… он ко мне теперь не прикоснется!
-Не обязательно от него! – все таким же обыденым тоном втолковывала ей мать. – У моего друга есть сын, Джонатан – повеса страшный, в общем, то что нужно! Используешь его пару раз, а как сделает свое дело – выкинешь как ненужный хлам!
-Мама! – возмутилась тогда Эмили. – Это уже слишком! Я имею чувство собственного достоинства!
-Тебе нужен ребенок, я не поняла?
-Нужен, - сокрушенно призналась девушка.
-Ну, так за чем же дело стало?
-А если не получиться?! Если я залечу только месяца через три? Что я скажу, что из-за мутации, как ослица, буду год вынашивать?
-Что-нибудь да придумаем! – отмахнулась Женщина-туман.

Девять месяцев пролетело незаметно, для кого-то другого, но не для Эмили, она считала не просто недели – дни. Сколько она ни пыталась первые три месяца фарса понести и от мужа, и от предложенного матерью кандидата – ничего не вышло! Теперь вот уже пятый месяц профессорская дочь носила под одеждой подушку, чтобы новоиспеченный муж ни о чем не догадался. Благо, повесить ему лапшу на уши о том, что на поздних сроках женщине нельзя вступать в половые связи, было проще простого, но перед ней стояла проблема куда сложнее – где взять ребенка. Этими раздумьями она была занята и в тот день, когда до «сроков» оставался один день, и ей чудом удалось уговорить мужа не везти ее в роддом для надежности. Выпроводив Шона на работу, она не могла найти себе места… Что же ей делать? И опять положение спасла Амелия.
-Как мне надоела эта подушка! – в сердцах крикнула Эмили, бросая перед матерью свою подкладку на кровать.
-Тише ты, не кипятись! – прикрикнула на нее мать, - не дай Бог еще служанка войдет – и все тогда!
-Если бы ты знала, как трудно притворяться! – не утихала Эмили, - мне даже в душ ходить страшно! Уж сколько раз было, что Шон заставал меня рпздетой, ты не представляешь, каких трудов мне стоило сгладить это в его памяти!
-Надо было меня слушать, и почаще встречаться с Джонатаном! – стояла на своем мать, - все же Чарльз прав – спеси в тебе полно, но вот разум…
-Мама, да встречалась я с этим Джонатаном регулярно, по календарику, но ничего не вышло!!! А времени осталось в обрез!!!
-Ладно! – хлопнула в ладоши женщина, тем самым ставя точку в начинавшем раскаляться споре, - пока ты тут билась в истерике и погружалась в пустые опасения, я успела все предусмотреть! Давно уже смекнув на то, что из нашего первоначального плана может ничего не выйти, я начала отслеживать все роддома и дома малютки, с целью к нужному сроку выбрать малыша. В одном из таких учреждений работает одна моя знакомая и я, придумав легенду о том, что моя дочь недавно потеряла ребенка, о чем побоялась сообщить мужу, так как ревнивец мог из-за этого заподозрить жену невесть в чем, и теперь хочет к сроку усыновить ребенка. Сначала она упиралась, но люди… ты же знаешь, символическая плата может в миг решить любые проблемы, - миссис Вогг засмеялась, - она все же согласилась заранее оформить документы на усыновление, и как только повится подходящий младенец, нам останется лишь забрать его. Так вот, несколько часов назад, прямо из роддома, туда доставили мальчика. Документы готовы – осталось лишь забрать его…
-Мама, что бы я без тебя делала! - воскликнула Эми, быстро выходя в прихожую и надевая куртку.
Через час они были на пороге государственного учреждения, и знакомая Амелии медсестра вынесла на руках младенца. Малыш крепко спал, даже не подозревая, что сейчас решается его судьба.
-Ваш сын… - проворковала работница дома малютки, аккуратно передавая младенца «матери».
Эмили с некоторой робостью и без особой нежности взяла мальчика на руки и придирчиво оглядела, словно покупала куклу, а не брала на усыновление ребенка. Малыш был очень милым и слабеньким с темными волосами и слегка смуглой кожей и уж больно смахивал на цыганенка.
-Милое дите! – улыбнулась Эмили, - но что-то он не очень похож ни на меня, ни на Шона… Не возникнул ли подозрения?
-У нас нет возможности выбирать! – прошептала Женщина-Туман, легонько толкнув дочь в бок. – Или ты хочешь остаться совсем без ребенка?
- Нет, но ведь Банши может заподозрить неладное!
-А вот на это тебе и дана телепатия! – невозмутимо парировала Амелия, - плюс, при малейших сомнениях говори, что мальчик просто пошел в моего деда – тот был цыганом.
Профессорская дочь хотела было высказать свои несогласия, но быстро поняла всю безвыходность своей ситуации - если бы у них был хотя бы месяц на промедление, можно было еще подождать появления более подходящего младенца на роль сына, но так как времени не было совсем, пришлось брать то, что есть.
Сев в машину, женщиины переодели и перепеленали ребенка, отдав казеную пеленку и одежду медсестре, а затем тронулись в обратный путь. В дом, чтобы не вызвать подозрение прислуги, мать и дочь с ребенком проникли с помощью трансубтации прямо в спальню на втором этаже.
-Так, и что нам делать дальше? – задала новый вопрос Эмили, кладя ребенка в заранее купленную кроватку, - звонить Шону и сообщатть радостную весть?
-Не торопись, - вновь осадила мать свою непутевую дочь, - Кессиди позвоню я, а ты в это время симитируй тут обстановку после «домашних» родов и подправь память служанке.
-Ты хочешь, чтобы Шон думал, что я рожала дома?! – несколько усомнилась в правильности решения Эмили.
-Ну да, - словно прописную истину подтвердила Амелия, - а как иначе ты объяснишь свое нахождение дома?
-В этом ты права. Но он наверняка захочет, чтобы меня осмотрел врач!
-Эти формальности я возьму на себя, - заверила Женщина-Туман, - не беспокойся и делай, как я тебе говорю.

Перед вбежавшим через час в спальню Банши предстала такая картина: все в комнате было перевернуто вверх дном, на прикроватном столике стоял таз с остатками воды и окрававленными льняными полотенцами, а рядом с ним – электрический чайник, включенный в розетку, к которой обычно подключалась настольная лампа. Постель, на которой сейчас лежалас виду усталая и бледная, но счастливая Эмили, одетая в легкую белую ночнушку, так же местами пропитанную кровью, была скомкана и кое-где даже порвана – в общем, весь интерьер говорил о том, что тут происходило нечто важное и серьезное.
-Как ты? – мужчина сразу подбежал к жене, держащей на руках их сына.
-Хорошо, только устала! – Эмили вымученно улыбнулась, - акушерка сказала, что наш мальчик родился здоровым.
-Я счастлив! – Шон поцеловал ее, - когда все началось?
-Ты не представляешь, но сразу после твоего ухода. Я почувствовала себя нехорошо и позвонила маме. Она-то и объяснила, что пришло время и дала телефон акушерки, так как поехать в роддом я бы не смогла да и не успела бы - мне было настолько страшно и больно, что я даже не могла встать с кровати! Я даже плохо помню, что было после того, как мама переместилась сюда и приехала врач…
-Тебя надо в больницу, чтобы вас с ребенком осмотрел специалист!
-Нет, не надо! – тут же запротестовала Эмили, - боюсь, эти «Homo sapiens» сделают только хуже… Не надо никакого врача. Меня уже осмотрели и даже выписали справку! Вот она, на тумбочке! – Эмили кивнула в ту сторону.
Шон подошел и, взяв в руку прямоугольный листок с набросаными на нем в разнобой строчками, прочитал заключение. Он хотел было настоять на осмотре более профессиональным врачом, но одного телепатического взгляда хватило, чтобы разубедить его в этом.

Вышепредставленная история в один миг пронеслась в памяти Эмили, и она даже не знала, как объяснить отцу свои предыдущие слова насчет возможного развода и потери сына; неприятные предчувствия гложили ее.
-Эмили, что с тобой? – обратился профессор к дочери, чувствуя, что ее мысли находятся сейчас где-то далеко от Института.
-Ничего, папа, я просто переживаю за Дерила.
-Это понятно, но все будет хорошо!
-Будем надеяться! – выдохнула Эми, добавив просебя: «И никто не узнает, что Дерил вовсе не сын Шона и, что еще осложнит ситуацию, не мой»
Операция прошла успешно, переливания, к счастью, не понадобилось. Генри вышел в гостиную и сообщил находящимся как на иголках Эмили и Шону:
-Все прошло успешно, жизнь мальчика вне опасности.
-Спасибо, Зверь! – Шон вскочил с дивана и крепко пожал ему руку. – Я просто не знаю, как тебя благодарить!
«Деньги заплати!» - подумала я, бывшая свидетельницей разговора.
-Не стоит, это мой долг! – словно вразрез с моими мыслями произнес МакКой. – Я не был бы врачом, если бы не помог!
-Моя кровь подошла? – делая наигранно-обеспокоенный вид, поинтересовалась Эми.
-Нет, переливания вовсе не понадобилось, - ответил Генри, - но исследовав на всякий случай кровь, я заметил нечто странное. Все анализы показывают, что Дерил – не твой, Эми, сын.
-Как не мой?!! – ужасно возмутилась «мать», - Это – ошибка!
-Исключено! Уже после проведения операции я все перепроверил – результат тот же!

Праздники подходят к концу, и пора выбираться в магазин, так как за без малого неделю мы всей командой дружно умяли все имеющиеся запасы. Девчонки зовут меня с собой, но мне как-то стремно идти, что-то тяжелое висит на сердце, словно произойдет что-то нехорошее, Леся немного приболела, да еще голубь подозрительно стучался в окно.
-Да брось ты, Эл, - махнула рукой Шельма, - ничего не случиться! Нас не будет-то всего часа два!
-Ну, я не знаю, - протянула я неуверенно, больше склоняясь к отказу, - Леся приболела чуток, я не могу ее оставить.
-Температурит девочка? – с некоторым соболезнованием уточнила главная возлюбленная Гамбита.
-Да нет, - ответила я, - просто насморк и соответственное настроение с поведением.
-Ну, тогда ничего страшного! – уверилп она меня, - наоборот, сходишь в магазин, купишь ей презентик или конфетки…
-Шельма, мне все же как-то не по себе… Все эти приметы.
-Чушь это – все приметы!
-Не скажи, не скажи… Иногда и сбываются. К тому же, куда девать интуицию? Я говорила Джине не ездить в Геношу, она не послушалась – и вышла беда.
-Совпадение! – все тем же тоном отозвалась наша неприкасаемая, - можно подумать, ты провидица!
-Все женщины немного провидицы, - отстаивала я свою точку зрения, - И еще, когда вернется Генри, мы планировали вместе с близняшками пойти в «Зимнее кафе» - небольшую кофейню неподалеку.
-Ну так он придет часам к трем, сейчас – одиннацать. Успеем! А за девочками присмотрит Ороро.
Еще пару минут попрепиравшись с Шельмой, я все же сдалась и пошла в комнату за сумочкой. Дети сидели на моей кровати и играли в куклы. Увидев, как я беру с туалетного столика сумочку, Олеся подняла на меня глаза и спросила, подшмыгивая носом:
-Ты уходишь?
-Да, мое золотко, - повесив через плечо внушительных размеров дамскую сумку, я подошла к Лесе и погладила ее по щеке, - я ненадолго. Через каждые пятнадцать минут вас будет навещать Гроза.
-Мама, не уходи! – Летисия сидя подвинулась к краю кровати и ухватила меня за руки, - мне страшно!
При этих словах дочь смотрела на меня своими большими глазами, уже подернутыми слегка слезами и с каждым мгновением все крепче сжимала ладони, впиваясь коготками в мои руки.
-Лита, отпусти! Мне больно! – не раздраженно, но твердо сказала я в надежде на послушание, но мои слова произвели обратный эффект.
Летисия отпустила мои руки, и я смогла вновь перехватиться за свои опоры, но я не сделала и шага, как девочка уже обвила меня руками вокруг талии и крепко прижалась ко мне. «Мамочка, останься!» - в каком-то отчаянии повторяла она и на щеке ее остановилась слеза. Я не понимала, что происходит, с таким видом она провожала лишь отца на бой. Сердцем я чувствовала, что надо сказать подругам, что я остаюсь и никуда не идти, и сделала бы это, если бы в это самое время в комнату не заглянула Лиландра:
-Нам три часа тебя ждать? – поторопила она меня.
-Нет, я сейчас! – разум все же взял верх над сердцем, - еще минуту!
-Ладно, мы с девушками ждем тебя за воротами.
Императрица вышла, а я с растерянным видом смотрела ей вслед. Старшая дочь по-прежнему крепко обнимала меня, не желая отпускать. Она твердила, что ей страшно одной, что их с сестренкой ждет ураган и придет кто-то чужой и страшный. Поддавшись влиянию старшей, ту же «песню» завела и младшая. Детские слова ранили душу точно иголки, но кто-то невидимымый точно гнал меня из дома, и место тревоги все более заполняло спокойствие.
-Успокойтесь, мои сладкие! – пропела я, - ничего с вами не случиится! За вами присмотрит мисс Монро… Я приду из магазина, мы вместе подождем папу, а когда он придет, пойдем все вместе в кафе. Там рядом есть площадка, где можно играть и очень красиво. А еще, я куплю вам по новой кукле.
Хотя в глазах близняшек все еще не переставала гореть тревога и легкий страх, после обещания новой игрушки Леся тут же утихла, Летисия же еще немного постаралась остановить меня, но подчинилась воле младшей сестренки, незаметно толкнувшей ее.
Убедившись, что все спокойно, я крепко поцеловала обеих дочерей, беззаботно улыбнулась и вышла.

Стоило мне покинуть особняк, как тревога вернулась в усиленном размере, но возвращаться на пол пути в ТЦ было бы не просто неудобно – смешно, и лишь поэтому я не вернулась назад. Всю дорогу в магазин мои мысли находились рядом с девочками, я была ужасно неразговорчива и рассеяна.
-Ау, Эл, да что с тобой сегодня? – непонимающе спросила Джина, когда мы шли уже по одному из павильонов центра, - что-то случилось? С Хэнком поссорилась?
-Да нет, все в порядке, просто сердце как-то не на месте, - немного отрешенно объяснила я.
-Ей дети ужасную истерику закатили, напугали до смерти, вот она теперь и ходит никакая, - охотно рассказала за меня Лиландра.
-Лел, дело-то не в истерике, - немного неохотно не согласилась я, - с утра самого что-то неладное твориться. Ночью кошмары снились, рано утром голубь в окно стучался, теперь дети истерику устроили… Не надо было мне идти!
-Ну и сказала бы прямо, что не пойдешь, а то «Ой, не знаю, ой дочка приболела…»! – вмешалась в разговор Шельма.
Мы как раз остановились у сувенирного отдела – у Ороро скоро день рождения, надо выбрать подарок, и в глаза мне бросилась статуэтка в виде девочки, припавшей на одно колено перед властным черным демоном, и я почувствовала, как стала задыхаться и схватилась за сердце, которое то молотило со страшной скоростью, то вдруг останавливалось.
-Элен, тебе плохо? – заметив мертвенную бледность на моем лице подбежала ко мне Джина.
-Нет… Не очень… Мне надо домой, к детям!
-А по-моему – в медпункт! Не забывай, что я все-таки врач, хотя и не практикующий!
-Я чувствую, что если не буду рядом с девочками в самое скорое время, мне станет еще хуже!
С этими словами я как могла быстро выбежала из здания Торгового Центра и направилась к автобусной остановке. Все, что происходитло со мной и вокруг меня было словно залито туманом, как будто это был кошмарный сон. Я не видела ни людей, ни машин, ни домов и каких-либо ориентиров; шла почти что на ощупь. Одна только мысль билась в моей непутевой голове: «Доченьки, мои близняшки! Только бы успеть!». Почему надо было торопиться и до чего успеть я не могла себе объяснить, знала только: промедление – смерть!
Полуживая добралась я до «Института для одаренной молодежи» и, непослушными пальзами повернув в замке ключ, вошла. Все было тихо.
-Почему же меня никто не встречает? – весело прокричала я, поднимась по лестнице, в ожидании что вот-вот мне навстерчу выбегут мои девочки, и я смогу обнять их и убедиться, что все хорошо.
Но все было тихо, не было даже признаков приближения моих девочек. Поднявшись на второй этаж, я завернула за угол и направилась к себе. С каждым новым шагом я чувствовала, как ноги становятся ватными, а дышать становилось все тяжелее; в воздухе витало что-то нехорошее и тяжкое. Открывая дверь, я все еще надеялась, что девочки просто утомились за день и сейчас крепко спят, но нет…
Картина, представшая моему взору ледянило сердце. Мебель была перевернута, постель прожжена, следы огня так же были и на шторах. Где-то в углу валялись детские игрушки и в их куче – сережки Олеси и клоки белой, подпаленной шерсти Литы. На полу была кровь.
«Господи Боже мой!» - воскликнула я и побежала в комнату Грозы.
Женщина, как ни в чем не бывало, лежала на кровати и читала какой-то роман в темно-бордовой обложке, рядом, в детской кроватке резвилась с игрушками Бертинья.
-Гроза! Что здесь произошло?! Где мои дети?!
-А, Элен, ты вернулась! – воскликнула Ороро, отложив книгу, - девочки в спальне, я к ним двадцать минут назад заходила.
-В спальне их нет! – возразила я, - зато там следы погрома!
-Как? Все же было нормально!
И мы поспешили в мою комнату.
***
Полуденное солнце стояло над районом Рио де Жанейро, была несусветная жара, на пляжах полно людей: девушек в купальниках, молодых людей в плавках или шортах. Все они беззаботно говорили о том о сем, а в большинстве своем темы многих разговоров касались того, где и как кто встретил новый, 1987 год.
Это уже не Нью-Йорк 2005, и даже не какой-то отвлеченный рассказ о прошлом – некое лирическое отступление, нет. Это абсолютно другая реальность, альтернативная той, в которой происходят события данного произведения. Здесь мутанты и все, что связано с ними – не быль, скрытая под маской фантастики, а самая обычная, не несущая никакой полезной информации фантастика – то, чем балуются подростки и заядлые фаны.
В богатом доме с окнами на пляж был небольшой праздник – пятилетнюю дочь хозяев Марию-Эдуарду сегодня выписывали из больницы, хотя еще три дня тому назад врачи сулили безутешным родителям скорую потерю дочери. И вот, через несколько минут после полудня, дверь отворилась, и добрый слуга Альфред ввел маленькую Дуду в дом.
-Эдуарда, дочка, - подлетели к ней  заботливые родители, - как ты, радость наша?
-Все хорошо, мамочка! – девочка бросилась ей на шею.
-Ой, что это? – снова заворковала женщина, - какой у тебя красивый браслетик.
-Это доктор подарил и велел не снимать, - похвасталась девочка.

В то же время в Сан-Пауло. В не менее богатой семье тоже болела девочка, только двух лет. Ее мать, несмотря на то, что удачно вышла замуж за владельца целой империи по продаже ювелирных украшений и стала едва ли не второй леди города, была первоклассным педиатором, поэтому дочь Режину, с недавних пор не единственного ребенка в семье, лечили дома. Еще несколько часов назад девочке было очень плохо и решено было ее госпитализировать, но когда пришло время везти ее в больницу, вдруг обнаружилось, что температура, еще недавно державшаяся под сорок, абсолютно стабилизировалась на должной отметке в тридцать шесть и шесть десятых градуса, причем так быстро, как просто не могло подействовать лекарство, а результаты осмотра показали, что от тяжелой формы гриппа остался лишь легкий насморк.
-Как ты, Режина, моя дорогая? – спросила мать, занося в детскую поднос с тарелкой супа.
-Кто вы? – этот вопрос малышки как громом поразил Роберту Альварес как гром среди ясного неба.
-Режина, милая, я твоя мама, - терпеливо объяснила женщина, уже беспокоясь: не поднялась ли вновь темпертура?
-А Режина – это кто? – девочка произнесла свое имя так медленно, точно пробовала его на вкус.
-Это ты, детка! – заботливая мать подошла к девочке и пощупала лоб – он был холодным.
На несколько секунд девочка замерла, как каменное изваяние, затем ее взгляд поменялся, и она засмеялась:
-Шутка, мама, шутка!!!
***
Три дня – это так мало и одновременно так много! Порой бывает даже – мгновение длиннее вечности. Два дня мы искали моих девочек: «Их просто похитили! «Марадеры», «Друзья человечества», «Отряд Альфа», да хоть «Всадники Апокалипсиса»! Но их просто похитили, и мы обязательно их отыщем!!!» - думала я. Икс-мены разделились на две группы: одна искала днем, а вторая – ночью. Я потеряла сон и аппетит, и мне даже казалось, что я уже умерла, что душа моя уже где-то там, в неведомом пространтстве, лишь тело, по странной шутке судьбы, еще ходит по этой бренной Земле!
-Я боюсь, их уже невозможно найти простыми методами, - прямо сказал нам с Генри Ксавье.
-ЧТО?!! – на мгновение я даже вскочила с дивана и пару секунд простояла просто так на ногах, - Вы предлагаете прекратить поиски?
-Я этого не говорил! – поспешил успокоить меня Ксавье, - я просто решил, что пришло время воспользоваться «Церебро». – с этими словами он покинул гостиную.
-Профессор ведь найдет наших близняшек?! – с надеждой я заглянула в самые глаза Генри.
-Обязательно! – уверил меня он, однако в его голосе отчетливо слышалась почти траурная печаль, дающая понять – надежды никакой.
В тот скверный зимний вечер я без каких-либо мыслей, чувств и эмоций сидела у окна, уставив взгляд в черную ночь и слушая тоскливый вой поднявшейся накануне вьюги. Обычно, чтобы найти даже самого слабого мутанта через «Церебро» требовалось от силы полчаса, даже если он не использовал силу, профессор не выезжал из зала, где он был установлен уже около трех часов.
-Может, ты хотя бы немного поспишь, и отложим дальнейшие поиски на завтра? – ко мне со спины неслышно подошла Лиландра, - да и Чарльз уже устал, «Церебро» отнимает немало физических сил.
-Лиландра права, - поддержал Генри, - я тоже переживаю, однако, нельзя запускать свое здоровье! Когда мы вернем девочек, им будет нужна здоровая, веселая, ПРЕЖНЯЯ мама, а не ушедшая в депрессию дива, не видящая и не слышащая ничего вокруг себя.
-Генри, скажи мне, Лита и Леся ведь живы! Они найдутся! – интуитивно я понимала, что веду себя сейчас наивнее их, но это единственное, что было мне необходимо.
-Конечно, милая! – Генри крепко обнял меня и провел рукой по волосам, как делал всегда, когда желал снять боль с моей души.
Так прошел еще один день, потом еще. Все казалосьмне тусклым и черно-белым, а еще – глупым как в дешевой драме. Никаких следов моих девочек не было найдено. Последней надеждой были только Шиарские технологии – Шиарский зонд – огромный космический сканер, в долю секунды способный проанализировать всю Вселенную и найти любое живое существо в любой ее точке, сколь удаленной она не была. Но тот выдал еще более печальные данные – «Запрашиваемые Биологические особи не существуют или были уничтожены.» - гласил приговор неподкупной машины.
Весь мир разрушился для меня после этих слов. Я не просто рыдала – я хотела умереть! Вся жизнь моих крошек от самого зачатия до последнего их дня. Еще недавно бегали они по особняку, нарушая спокойствие обитателей, еще недавно их веселый смех раздавался в этих стенах, еще недавно они жили и радовались этому, не зная границ дозволенного. Я то ругала, то ласкала их, будила по утрам, заплетала волосы в осы и пела. Еще недавно у меня был смысл жизни, а теперь – ничего. Я взглянула на Зверя. Он – мужчина, глава семьи и поэтому не мог позволить себе разрыдаться, но в глазах его стояли слезы. О чем он думал в этот момент? Не знаю. Наверняка он жалел о том, что проводил с ними так мало времени, а, быть может, и о том, что когда-то около трех лет назад вообще решился на экспиремент, результатом которого стали две этих милых крохи.
На следующий день состоялись тихие и скромные похороны. Под нецветущий зимой куст сирени были положены игрушки, книжки и венки из искусственных алых и белых роз; я читала свои стихи. Впервые без гордости, впервые без радости звучала из моих уст первая написанная мной колыбельная. И тяжело было всем икс-менам объяснить маленькому Алику, почему все плачут, и что значит: «Девочек больше нет», и почему он никогда больше не сможет играть с ними.

-Может, стоит все же подумать? – эти слова звучали из уст Генри через три дня после похорон, и в них звучала боль, - всем сейчас тяжело! Мне тоже очень горько находиться сейчас здесь и видить их игрушки, их рисунки, их вещи, но уходить…
-Прости, любимый, прости, - шепнула я, мотнув головой, прогоняя в который раз накатившие слезы, - я очень люблю тебя и никогда не забуду девочек, но я не могу. Стены давят. Я не могу ни спать, ни есть… Если я останусь, я сойду с ума.
-Ты точно это решила?
-Да. Ро уже заказала билет. Завтра я лечу в Москву. И больше, скорее всего, не вернусь… - эти слова отдавались болью в сердце но иного выхода я не видела.
Через сутки самолет рейсом «Нью-Йорк-Москва» поднялся в небо, а еще через пару часов я была на пороге родной-чужой квартиры.

Глава 28
Когда я добралась до Нью-Йорка, там была уже ночь, примерно около часа. Сойдя с трапа самолета, я отправилась по смутно знакомому маршруту к автостраде, привычно пиная перед собой все ту же дорожную сумку. Снег расстаял еще не полностью и кое-где лежал под ногами грязными участками; было промозгло, сыро и прохладно – довольно легкие джинсы не спасали, хорошо хоть проверенная временем теплая куртка закрывала ноги на одну четверть.
«Голосуя» практически на автомате, я думала о икс-менах и вообще о тех, кто связывает меня с этим мегаполисом. Как дела в Институте, вспоминает и любит ли еще меня Генри или уже нашел другую, по статусу и возрасту, как дела у девчонок, каким вырос Алик и остались ли в «Иксе» те, с кем я училась – вот какие мысли занимали меня в тот момент. За две недели до отъезда я послала Генри письмо, в котором рассказала все, что со мной случилось, а так же просила прощения за то, что тогда ушла и даже пыталась найти другого; возвещала также о скором своем возвращении. Но ответа не последовало, и это заставило меня подозревать, что он из любви ко мне поддался моим давним уговорам и нашел себе другую. Такой поворот событий будет для меня тяжелым испытанием, но я не буду злиться на Зверя и упрекать его в чем-либо, ведь я сама во всем виновата. От подобных мыслей на глаза навернулись слезы, и огни придорожных вывесок стали расплываться в поле зрения.
Я стояла на обочине вот уже полчаса и совсем замерзла, но, как и в прошлый раз, меня никто не замечал. Я уже хотела завернуть в придорожное кафе, выпить кружку горячего шоколада и немного согреться, когда напротив меня притормозила «Мазда» темно-изумрудного цвета, видно что перекрашенная уже неоднократно.
- И что вас тянет в такую позноту на дороги? – раздался недовольный женский голос из солона, - ладно, садись!
Второй раз уговаривать меня не пришлось. Как только открылась дверца, я, насколько могла быстро, влезла внутрь и поудобней устроилась на заднем сидении.
За рулем автомобиля сидела зрелая женщина со светлыми волосами, подстриженными в аккуратное карэ. Одета она была в светло-коричневую пушистую меховую шубу и черные кожаные перчатки, но сидела ко мне спиной, и лица ее я не разглядела.
- Куда? – спросила она, обернувшись ко мне через спинку сидения.
Я назвала наизусть заученный еще давно адрес. Услышав эти слова и увидев мою сумку, которую я держала на коленях, и крабы в стороне, она внимательнее вгляделась в мое лицо. Я последовала ее примеру и стала вглядываться в нее.
- Элен?! – спросила она, немало удивившись.
- Миссис Даркхолм?! – ответила я ей тем же тоном, - прямо как в прошлый раз!
Не тратя время на пустые переглядки, мы тронулись с места. Пару минут ехали молча, да и врядли женщине-метаморфу было, что мне сказать. Но молчание  вскоре стало невыносимым и давящим, шальные мысли, роящиеся в моей голове подобно целому рою пчел, не давая покоя, заставляли все дальше углубляться в дебри памяти. Надо было как-то развеяться, и я начала неприкаянно ерзать на своем месте. Заметив это, миссис Даркхольм решила начать разговор, тем более, что в столь позднее время ее клонило ко сну.
- Что вдруг заставило тебя вернуться? – спросила она, не отрывая взгляда от дороги.
- Мутация, - не таясь, ответила я и, вынув из варежки замерзшую руку, зажгла на ней энерго-шар.
- Поздно что-то она у тебя проявилась! – подшутила женщина, - сама-то хочешь возвращаться?
- Относительно, - пожала я плечами, и шар угас в ладони, - знаю, первое время тяжело будет. А подруга вообще советовала к Вам перебраться…
- Интересно! – Мистика немного оживилась, - а что за подруга?
- Подруга детства, - ответила я, особо не вдаваясь в подробности, - вы с ней точно не знакомы.
- Ну, может, еще доведется… - многозначительно выдохнула Рейвен. – Ну, переберешься?
- Боюсь, преступницы из меня не выйдет… - отмахнулась я, - а Гло как?
При упоминании о дочери, Мистика вздохнула, и глаза ее на миг сверкнули истинным желтым цветом; женщина крепко вцепилась в руль, стараясь сдержать скупые слезы. Мое сердце сжалось в комок – не случилось ли страшное? Выдержав небольшую паузу и переведя дух, Мистика ответила:
- Если бы я только знала… - и начала рассказ.

Это произошло чуть больше года тому назад. В Пансионе «Бейвильского братства» был обычный день. Глория в счастливом порыве порхала по спальне, примеряя один платок за другим, все никак не в силах решить, какой больше подойдет к выбранному платью. Они с Пьетро собирались в кино.
Стук в дверь вывел Мистику-Младшую из состояния возвышенного вдохновения, она быстро накинула тот платок, который был в ее руках, и прокричала:
- Войдите!
На пороге комнаты возник Пьетро, одетый как всегда в коричневую футболку и бежевые брюки.
- Я сейчас! – улыбнулась Глория-Самира, метнувшись к двери и захватывая с трюмо миниатюрную сумочку.
- Не торопись: к тебе какие-то два мужчины. Один совсем «страпер», другой чуток помоложе, но тоже не сказать, что орел.
- Мужчины?! Ко мне?! – дочь араба была явно удивлена, - я, кроме нашего «Братства», никого не знаю…
Полная сомнений, девушка вышла в гостиную. Там на пороге стояли двое мужчин в традиционных арабских одеждах. Столкнувшись с ними взглядом, Мистика-младшая очень испугалась и хотела скорей убежать и скрыться наверху, точно желая стать невидимкой, однако тело стало словно чужое, и Гло не смогла двинуться с места.
- Отец?! - только и слетело с ее губ.
- Вот мы и нашли тебя! Одалиска! Ты опозорила наш род!!! – закричал на девушку мужчина постарше.
- Зачем тогда ты… и этот… пришли сюда? Чтобы осыпать мою голову проклятиями?! – Глория-Самира воздела руки кверху.
- Ты опозорила наш род, Самира, втоптала наше имя в грязь! – продолжал мужчина, - но ты выйдешь замуж! Поверь мне: для тебя еще – счастье быть третьей женой!!!
- Ты же говоришь, что я одалиска, проклятая, развратница, а сам заботишься о моем счастье?! – Мистика-младшая начала выходить из себя.
- Но Рувим – достойный человек, он сжалился над тобой и заплатил за тебя большой колым, и возвращать ему эту сумму никто не собирается!
- Стоп-стоп-стоп! – в дисскусию вступил Пьетро, - мою Глорию - замуж?!! Хабиби, ты не говорила, что обручена!
- Я не обручена, Пьетро, я не выйду замуж ни за кого, кроме тебя! – девушка повернулась к любимому с видом жертвенного барашка. – Тем более, за этого урода! – она кивнула на мужчину помоложе, которому было уже несколько за пятьдесят.
- Выйти замуж за неверного?! – буквально взревел Рашид (отец Гло), - когда мы вернемся в Марокко, ты получишь восемьдесят ударов плетьми на медине.
- Он не «неверный»! Прежде чем мы поженимся, Пьетро обещал принять ислам!
В ответ на это Ртуть лишь встал как вкопанный, всем своим видом говоря, что он в жизни не говорил такого, и вообще, впервые об этом слышит.
- Самира, не бойся меня, для меня не важно, что ты проклята! Я человек современный! – начал Рувим, без приглашения пройдя в дом, - смотри, что я тебе принес!
С этими словами нареченный жених протянул ей продолговатый футляр, обтянутый темно-синим бархатом. Не без любопытства открыв его, Глория увидела, что внутри лежало изумительной красоты золотое колье; на миг глаза девушки заблестели: она была в восторге от драгоценностей и, особенно, от золота, но на этот раз восторг в одно мгновение превратился в омерзение! Двумя пальцами, точно мышь за хвост, девушка вынула украшение из упаковки и бросила его в лицо дарителя.
- Забирай свою безделушку! – буквально взвизгнула она, - мне не нужны твои подарки!!!
- Змея! Да сократит Аллах твои дни! – разгневанно прокричал Рувим и крикнул что-то по-арабски в сторону двора.
В ответ на зов в Пансион ворвались двое крепких охранников и схватили Глорию-Самиру под руки. Та кричала и вырывалась. Пьетро, не выдержав этого зрелища, начал быстро бегать вокруг охранников, создавая нечто вроде маленького вихря, но эти две гориллы без каких-либо эмоций на лице продолжали держать девушку. Глория хотела изменить облик, но только тут поняла, что когда ее схватили, на шее защелкнулся ошейник.
- Да тише вы! – прикрикнул развалившийся на диване Пузырь, -  телевизор заглушаете!
- А ну молчать! – накинулся на него Ртуть, мгновенно позабыв о главной причине скандала, - тут у меня девушку увести хотят!!!
На ужасный шум в гостиную спустилась Мистика, ведь отголоски ссоры были настолько сильны, что заглушали даже музыку. До этого Рейвен вспоминала один из арабских танцев, который любила танцевать в молодости, и сейчас была в облике той самой танцовщицы Айши.
- Рашид?! – женщина явно не ожидала увидеть одного из бывших мужей в своем доме.
- Айша, - зацокал языком тот, - над тобой не властно время! Ты все так же красива, жаль, что коварна!
- Что ты забыл в моем доме?!! – женщина-метаморф не услышала комплемента.
- А я знал, что ты воспитаешь нашу дочь одалиской!!! – опять взревел Рашид, - ты позволила ей забыть все обычаи ислама! Теперь она не хочет даже выходить замуж!
Мистика посмотрела в сторону охранников, что крепко держали Глорию, не давая ей вырваться. Ни слова не говоря, миссис Даркхолм подошла к амбалам и двумя ударами локтем по голове, вырубила их. Вырвавшись из «жарких объятий» и оказавшись на свободе, заручившись поддержкой матери, Глория кинулась в атаку на собственного отца. Секунда – и сильный удар ногой с разворота скользнул по щеке старика. Тот был явно в шоке и только и смог, что взмолиться. Мистика так же не осталась в стороне. Но тут, очнувшиеся охранники незаметно подкрались к сыну Магнита и, защелкнув на нем все тот же ошейник, от которого Рейвен ловко избавила дочь, приставили ему нож к горлу.
- Послушай, Самира! – воскликнул побитый, но довольный собой Рувим, - стоит мне только слово сказать, и по шее твоего благоверного пройдеться клинок!
- Нет! Вы не тронете Пьетро! – на глаза Гло навернулись слезы, - отпустите его! Мама! Сделай же что-нибудь!
- Я не могу разорваться! – откликнулась старшая Мистика, занятая боем с еще тремя невесть откуда взявшимися охранниками.
- Хорошо, если вы отпустите моего парня, то я соглашусь поехать!
После этих слов Глорию-Самиру увели к черному БМВ, припаркованному во дворе, и только когда машина тронулась, бойцы Рашида выпустили Пьетро и миссис Даркхолм. Ртуть догнал авто и хотел вынуть оттуда свою арабскую красавицу, но она сдержала слово, данное отцу и жениху и сказала: «Не сейчас! Мы что-нибудь придумаем! Я позвоню из Феса!»

Закончив рассказ, женщина вздохнула и утерла слезы. Я вздохнула и спросила с некоторым недоумением:
- И Вы о ней ничего не знаете с тех пор?
- Нет, увы, пару раз она звоннила мне тайком от мужа, но разговоры длились недолго и я часто не могла понять, что она вообще говорит.
- Неужели Вы ее не искли, не хотели забрать, спасти?!
- Я пыталась ее искать, но Фес – довольно большой город, а Рашид успел сменить место жительства, - ответила Мистика, - не могла же я долго пробыть в Марокко? В конце-концов у меня и тут есть дела!
- Глория же – Ваша дочь! Как можно быть такой равнодушной?
- Девочка, ты выросла, а задаешь все те же глупые вопросы! – Рейвен плавно выжала педаль газа, и машина пошла на тормозной путь. – Дочь да не ребенок! Я не обязана опекать ее до самой ее старости! – тут миссис Даркхолм улыбнулась, - да все с ней в порядке, я уверена!
Авто остановилось совсем недалеко от «Института для одаренной молодежи», и Мистика помогла мне выйти.
- На этот раз у меня есть деньги! – я протянула ей тридцать долларов.
- Не надо, я с тебя не возьму! – женщина-метаморф подмигнула и, сев в свою «Мазду», укатила домой.

Тихо и немного грустно я подошла к забору, за которым возвышалось здание из красного кирпича. «Дом, милый дом!»  - почему-то промелькнуло в мыслях. Как самая примерная, я подошла к кодовому замку и приложила глаз точно так, как когда заглядывают в глазок, и уже ожидала противного визга сигнализации, но нет – все осталось тихо. Без лишнего шума пройдя мимо сладко спящего на посту Реми ЛеБо, я подошла к двери и легонько нажала на звонок. Не открывали где-то минут пять, и появилась идея разбудить Гамбита, когда за дверью раздались младенческий плач и торопливые шаги, еще через мгновение дверь  отворилась. Передо мной предстала заспанная Джина в розовой ночнушке до колен, мягких розовых тапочках и с распущенными волосами. На руках ее был темноволосый и темноглазый мальчик месяцев пяти от роду.
- Что привело Вас сюда в столь поздний час? – слегка возмущенным тоном поинтересовалась телепатка.
Похоже, ни крабы, ни сумка, ни внешность не помогли ей узнать меня. Стало совсем грустно, ведь каждый день смотря в зеркало, я замечала, что совсем почти не изменилась за шесть лет, да и близкие с укором твердили мне это, записывая на счет дизактивности и постоянного сидения за компьютером; неужели даже одна из лучших подруг забыла меня?!
- Джина, это я, ЭЛЕН! – произнесла я таким слезным голосом, каким герои в сериалах пытаются напомнить о себе больному амнезией.
- Элен?! – брови миссис Грей-Саммерс подскочили вверх, - да неужто правда ты?
- Правда, - если бы не ребенок, сидящий на руках подруги, я бы бросилась ей на шею. – Знаю, что поздно, но не было другого билета.
- Так что тебя сюда привело? В гости к нам не приезжают…
- Я навсегда вернулась, Джинчик, НАВСЕГДА!!! – ответила я, и все сомнения и боль улетучились, - я больше не белая ворона среди людей только потому, что защищаю мутантов, и не белая ворона средь мутантов, потому что – человек. Теперь я – МУТАНТКА. – моя сумка поднялась с земли. – А еще, я так и не смогла забыть икс-менов, и в сердце моем была пустота.
- В таком случае, двери нашего «Института для одаренной молодежи», как впрочем и в случае, если бы ты просто приехала, для тебя открыты. Все будут рады тебя видеть!
- Спасибо! – воскликнула я, - а что за милый карапуз? – я потрепала мальчонку по щеке.
- Наш со Скоттом сын, - не без гордости подтвердила мои догадки телепатка, - его зовут Маркус.
- Красивое имя. Маркус Грей-Саммерс звучит гордо.
- Благодарю! – улыбнулась рыженькая, - вообще-то мы хотели назвать его просто Марк, но паспортистка была родом из Лиссабона и записала «Маркус».
- Так даже красивее! – пожала я плечами. - Более закончено.
На этом мы прекратили свой диалог, я прошла в дом и уверенно направилась к лестнице в предвкушении вновь очутиться в прежней комнате. Она была закрыта на ключ с тех самых пор, как я уехала в Москву. Тайком проникнув в голову Джины, я прочла в ее памяти, что профессор хотел сдать ее новой студентке, но Генри не позволил в надежде, что я вернусь, и вот надежды сбылись. Даже не заходя внутрь комнаты, я закинула туда сумку, а сама направилась в комнату Зверя, просто увидеть его хотя бы спящим.
Толкнув тихонько заветную дверь, я заглянула внутрь и увидела, что возлюбленный не спит, а сидит за столом, а перед ним лежит листок бумаги.
- Милый, - тихим голосом окликнула его я.
Икс-мен повернул голову в мою сторону и, вскочив с места, подбежал ко мне.
- Элен, неужели я сплю? Ты вернулась!
- Нет, ты не спишь, Генри, я вернулась, и теперь ничто не заставит меня уйти, и никто!
Любимый крепко обнял меня, словно боялся потерять меня вновь, и жаркий поцелуй обжег мои обветрившиеся губы. Я ответила ему такой же нежностью, но когда мы подошли к столу, мой взгляд упал на листок – то было мое письмо, написанное размашестым неряшливым почерком на листе, вырванном из тетради с фан-фиками, и вот, что было написапно в нем, меж тысячи мелких сердечек и росписей на полях:
«Дорогой Генри!
Прости, что не давала о себе знать, что ушла, не думая ни о чем, что хотела все забыть и найти счастье в другом и с другим – за все прости! Если, конечно, сможешь… Я уходила не от тебя, а от боли да и просто из «Икса». Но не о том сейчас речь…
Я долго думала, прежде чем написать это послание, даже сейчас размышляю, не бросить ли мне это? Но нет – не брошу! Ты должен ВСЕ узнать.
Сейчас у нас ночь, и я пишу эти строки под светом лампы «дневного света». За эти годы многое произошло, и я уже не та девочка, что раньше. В последний раз ты видел меня «смертной» (знаю, не любишь ты это слово, но «Homo sapiens» звучит слишком громко для меня, а человек – слишкомм оскорбительно, если только не в значении «личность»), но за четыре года изменилось и это: теперь я – мутантка; моя сила - основы психокинетики и порталы (видимо, это «сидело» во мне давно, так как Летинья унаследовала этот дар, видимо, от меня).
Но есть еще не очень хорошая новость – помимо мутации я владею магическими силами, которые появились из-за того, что когда-то давно мое тело стало сосудом для души погибающей в бою пятнадцатилетней ведьмы, оно было единственным, до чего она смогла «дотянуться». Ее разум давно слился с моим, но остались силы и запреты.
Я вернусь к тебе, я тебя люблю, но дети… детей у нас быть не должно. Существует правило – ведьмы не должны смешивать кровь со «странниками» - так ведьмы из покон веков называли мутантов – ибо произойдет смешение, и «икс-фактор» подхлестнет в маге все то, что есть черного в душе, и преваратит его в демона. Долго объяснять, как это и почему – много я не знаю и сама, но… ЛЮБОВЬ ВЕДЬ СИЛЬНЕЕ?!! Прости меня за все, когда я вернусь!
Твоя ведьмочка Alene.
PS: правила сушествуют, чтобы их нарушать!!! ☺»
- Мое письмо? – спросила я слегка убито.
- Да, - ответил Генри, - я перечитывал его много раз, но все не знал, что на это ответить… Как облечь мысли в строки…
- Тебе не надо теперь думать об этом, - на этот раз я коснулась ладонью его щеки, - скажи только, как ты к этому отнесся?
- Сам еще не знаю, - признался он честно, - то, что ты мутировала меня мало удивляет, но магия… То, что ты – ведьма трудно даже представить, а поверить в это мне, как ученому, было непросто.
- Ты быстро к этому привыкнешь, - ответила я.
- И, получив письмо, я задумался, если скрещевание геномов ведьмы и мутанта порождает демона, значит, и Леся с Литой тоже были…
- Олеся была чиста, - отрезала я, - а Лита… в ней было зерно, но мне, к счастью, удалось его ликвидировать, хотя тогда я и не знала… Да и правила – это только правила. Часто – не более чем перестраховка, - я отмахнулась, - я написала в письме всю правду лишь для того, чтоб она не была сюрпризом, если ты услышишь ее из чужих уст… Поверь, многие нарушают это правило – и ничего!
С этими словами я крепко поцеловала Генри. Только сейчас, когда между нами не осталось тайн, я поняла, насколько мне не хватало его нежности все эти годы. Сначала его коронный поцелуй тронул мои губы, потом, впервые за много лет я почувствовала шелк его шерсти своим телом. Мы медленно подошли к кровати, не отрываясь друг от друга; за долгие годы разлуки, мы долго не могли насладиться… Мгновения – и все произошедшее потеряло силу, не было ничего, всесь мир скатился во тьму – и туда ему и дорога! Были только мы одни… на всем свете! Жар исходил от мною любимого мужчины, его поцелуи на губах, щеках, на шее - на всем вызывали истинное блаженство, какого я не знала долгие годы. Адреналин в крови поднялся, я сладко стонала так, как не стонала в первый раз… На этот раз я не трепетала от страха, я просто хотела, я просто желала, я просто наслаждалась!!!